Unknown

Просто проходя через двери, я чувствую себя неловко. Нам приходится проходить под взглядами двух охранников, которым поручено не пускать бездомных. Я бы чувствовал себя спокойнее в одной из многочисленных палаток, разбитых на Юнион-сквер. Я бы предпочла выкурить сигарету с одним из этих парней, а не терпеть агрессивное: «Доброе утро! Что вы сегодня покупаете?» от накрашенной блондинки с флаконом духов.

— Доброе утро, — отвечает Коул, спокойно игнорируя остальную часть вопроса, проходя мимо нее и продолжая держать меня за руку, пока он ведет меня на крутой эскалатор, ведущий на верхние уровни.

По сравнению с переполненными улицами снаружи, женский отдел кажется странно пустым. Я оглядываю нетронутые стеллажи с одеждой, расставленные по дизайнерам, яркие, богатые и привлекательные, но никем не замеченные. Мы здесь одни, если не считать нескольких разбросанных продавцов-консультантов.

— Где все? — шепчу я Коулу.

— Нет никаких «всех». Ты делаешь покупки с одним процентом - нас не так много.

Сюрреалистическая тишина нервирует меня. Я подхожу к стеллажу с осенними пальто и осторожно поднимаю один рукав. Материал плотный и тяжелый, с искусной вышивкой вдоль манжета. Пуговицы из настоящего лосиного рога пришиты вручную, а меховая отделка на воротнике такая богатая и мягкая, что сразу навевает мысли об арктических животных, зарывающихся в снег.

Перевернув бирку, я издал изумленный смешок.

— Восемь тысяч долларов? — пискнула я Коулу. — За одно пальто? И из чего оно сделано - из обрезков волос Райана Гослинга?

У меня в голове не укладывается, что кто-то может разгуливать в наряде, который для меня означает годовой заработок. То есть я знала о существовании дорогой одежды, но никогда раньше не прикасалась к ней.

Она ощущается по-другому во всех отношениях. Здесь по-другому пахнет. Я попала в другой мир - мир привилегий, где цифры теряют смысл, и ты просто проводишь карточкой по карману, чтобы получить все, что захочешь.

Коул даже не смотрит на ценники. Он хватает все, что попадается ему на глаза, перекладывая одежду через руку. Не успеваю я моргнуть, как появляется продавщица и с напускной вежливостью говорит: — Могу я открыть вам примерочную, сэр?

Коул передает ей одежду, а сам направляется к следующему стеллажу. Он осматривает каждую коллекцию опытным взглядом, выбирая верхнюю и нижнюю одежду, платья и пальто.

Я даже не пытаюсь ему помочь. Я напугана и нахожусь в противоречии. Я всегда хотела зарабатывать деньги, но никогда не представляла себя использующим их. У меня слишком много обид на богатых, чтобы поверить в то, что я стану одной из них.

Кроме того, я не богата. Я продала всего одну картину.

А вот Коул богаче некуда. И, очевидно, планирует потратить на новый гардероб гораздо больше денег, чем я ожидала.

Я хватаю его за руку, бормоча: — Эти вещи слишком дорогие.

Он берет меня за руку и тянет к примерочной.

— Ты ничего не знаешь о деньгах. Это недорого — это мелочь.

От этого мне становится только хуже.

Экономическая пропасть между мной и Коулом гораздо шире, чем все остальные наши различия. Мы оба жили в столетних домах Сан-Франциско, но мой был заплесневелой хибарой, а его - настоящим дворцом. Чем больше я погружаюсь в его мир, тем больше убеждаюсь, как мало я в нем понимаю, находясь на расстоянии. Он знает всех в этом городе, всех, кто имеет значение. Они боятся его, они обязаны ему одолжениями.

Он может одним щелчком пальцев добиться того, чего я не смогла бы сделать и за сто лет. Даже люди, не знающие фамилии Блэквелл, как эта женщина, ожидающая нас, попадают под чары непринужденной уверенности, которая подсказывает им, что Коул - ценный человек, которому нужно подчиняться.

Я никогда не была ценным человеком.

Ни для кого.

Даже для моей собственной чертовой матери, единственного человека на этой планете, которому должно быть на меня наплевать.

У меня были друзья, но я никогда не была самым важным человеком в их жизни, солнцем в их солнечной системе.

Как бы погано это ни звучало, но первым человеком, который по-настоящему заинтересовался мной... был Коул.

Временами его внимание может быть принудительным и эгоистичным. Но я все равно хочу его.

Человек, который никогда ни о ком не заботился, зациклился на девушке, на которую всем наплевать.

В каком-то извращенном смысле мы созданы друг для друга.

И это чертовски пугает меня. Потому что я еще не познала всего того мрачного, что совершил Коул. Если нас тянет друг к другу... что это говорит обо мне?

Я всегда подозревала, что могу быть не очень хорошим человеком.

Я старалась делать правильные вещи. Я старалась быть доброй, отзывчивой и честной. Но это никогда не приводило меня к успеху. Может быть, потому что люди видели, что мне приходится стараться, что я никогда не была хорошей от природы, без усилий.