Unknown

Коул выходит из душа, чтобы достать что-то из своих ящиков. Он не рыскает - его туалетные принадлежности так идеально организованы, что ему требуется всего лишь мгновение, чтобы собрать все необходимое.

Через несколько секунд он возвращается, неся крем для бритья и прямую бритву.

— Я могу побриться сама, — сообщаю я ему.

— Но не так хорошо, как я могу это сделать.

Меня раздражает, насколько это правда. Несмотря на то, что я чертовски хорошо владею руками, мне все равно не сравниться с Коулом в точности. Он - машина, если бы у машины была душа. Или хотя бы часть души.

Я прислонилась спиной к стене, бедра раздвинуты, киска набухла и покраснела от горячих брызг. Это очень волнующе - предоставить ему доступ к моим самым уязвимым местам.

Мое сердце бешено колотится, когда он открывает бритву и вынимает сверкающее стальное лезвие из костяной ручки.

— Подержи это для меня, — говорит он, вжимая рукоятку в мою ладонь.

Я обхватываю ее пальцами и смотрю на жестокий край лезвия, более тонкий и острый, чем любой нож.

Коул опускается передо мной на колени. Он выдавливает на ладонь пуховку крема для бритья, а затем нежно массирует ею мою линию бикини. Его щека находится всего в нескольких сантиметрах от бритвы, а шея обнажена, когда он наклоняет голову, чтобы лучше видеть.

Я могу перерезать ему горло прямо сейчас.

Коул распределяет крем для бритья по моей киске и верхней части бедер. Он кажется густым и прохладным после жара воды.

— Тебе интересно, каково это? — говорит он своим ровным, низким голосом.

Я сжимаю ручку так сильно, что она вгрызается в мою ладонь.

— Тебе интересно, сможешь ли ты сделать это достаточно быстро, чтобы удивить меня. Сможешь ли ты порезать меня достаточно глубоко, чтобы я не смог сопротивляться? Если бы ты попала в нужное место, одного пореза было бы достаточно...

Я тряхнула головой так энергично, что она ударилась о каменную стену.

— Нет. Я так не думала.

Коул снова накрывает мою руку своей, но на этот раз он заставляет меня схватить бритву, а не душевую лейку. Заставляет меня провести ею, между нами. Он смотрит мне в лицо, его темные глаза прикованы к моим.

— Когда придет время... не медли. Ты никогда не будешь самой большой или самой сильной в этой борьбе. Ты должна быть самой безжалостной. У тебя будет только один поединок, так что постарайся, чтобы он был засчитан.

С кем, по его мнению, я буду драться?

С Шоу... или с ним?

Я отдергиваю запястье от Коула, роняя бритву на пол в душе.

— Я же сказала тебе - я не собираюсь никому причинять вреда.

Коул не обращает внимания на бритву, а смотрит только на меня.

— Правда? И что же ты собираешься делать с Шоу?

— Не знаю, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Найти какие-нибудь улики. Пусть его задницу засунут в тюрьму, где ему самое место.

Коул издает презрительный звук, который бьет меня сильнее, чем пощечина.

— Ты не найдешь улик. Подойдешь к Шоу без меня, и все, что ты найдешь, - это свою голову на пляже.

Я смотрю на него. — Ты хочешь, чтобы я думала, будто это может закончиться только одним способом.

— Нет. Есть два пути: Шоу умрет, или мы.

Коул пытается затащить меня на этот путь, по которому я не хочу идти. В то же время меня успокаивает то, что он сказал «мы», а не «ты». Коул считает, что мы с ним заодно. И, честно говоря, ничто так не пугает меня, как мысль о том, чтобы встретиться с Шоу в одиночку.

Я хочу, чтобы Коул был рядом со мной. Но я не могу понять, как мы сможем договориться о том, что нам делать.

Взяв бритву, Коул издает тихий звук.

— Теперь мне снова придется ее точить.

Он возвращается к прилавку и достает кожаную стамеску. Он действует быстро, агрессивно. Защелкивает кожаный стерженек и со злобным урчанием проводит лезвием по зерну. Пар уходит из душа. Вместо этого по позвоночнику пробегает холодок.

Коул возвращается, опускается передо мной на колени, клинок ярко блестит в его руке.

Он смотрит на меня сверху, полные губы изогнуты в улыбке. — Не дергайся. Не заставляй меня резать тебя.

Прикосновение лезвия холоднее льда. Оно скользит по моей коже, как шепот, проникая так близко, что моя плоть выглядит странно бледной, лишенной крема для бритья и всех волос.

Каждое место, которое он обнажает, мгновенно становится чувствительным. Я чувствую прохладный воздух на губах моей киски и его теплое дыхание.

Кончики его пальцев прижимаются к моей плоти, раздвигая половые губы, чтобы он мог побрить даже самые сложные и деликатные места.

Я все время ожидаю укуса лезвия, какого-то скольжения его руки, но он слишком осторожен. Оно даже не царапает меня.

Он бреет низ, потом внутри, потом вверх, касаясь меня своими изысканно чувствительными кончиками пальцев, заново выбривая все участки, которые не соответствуют его стандарту совершенства.

Он сосредоточен на работе, его лицо находится в нескольких сантиметрах от моей киски, исследуя каждую часть меня, внутри и снаружи.