Unknown

— Отпусти меня, ты, подлый кусок дерьма! Ты не имеешь права прикасаться ко мне. Ты не смеешь прикасаться ко мне своими грязными руками, — рычу я, набрасываясь на него. Я бью и бью кулаками по его огромной груди.

Большие руки Спайдера ловят мои запястья, прижимая их к его груди, так что я бью его кулаками почти без реальной силы, и все мои удары напрасны.

— Отпусти меня! — кричу я, — я ненавижу тебя! Клянусь, я убью тебя!

— Достаточно,— Спайдер разворачивает меня, и его руки прижимают мои к бокам, в то время как он держит свое запястье у моего живота, фиксируя руки на месте.

Я всхлипываю, трясу головой и бесполезно брыкаюсь в воздухе.

— Черт возьми, Дикая Кошка, — веселье в его ворчании приводит меня в ярость, — ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль? — добавляет он более твердо.

Его руки по-прежнему обнимают меня, безжалостная хватка, которая не оставляет мне надежды причинить ему боль или сбежать. Моя ярость сгорает сама по себе, и моя борьба умирает. Тихие, прерывистые рыдания вырываются из меня.

— Ты закончила? — бормочет он.

Я замираю, уставившись в пол. Он сказал это так, как будто я непослушный ребенок, закатывающий истерику.

Я понимаю, как глупо бороться с ним, и сдаюсь, беспомощность и безнадежность затягивают меня в свои глубины. Я хочу уничтожить его, хочу причинить ему боль, но все, что я могу сделать, это просто принять все, что он делает со мной. Эта мысль сводит меня с ума.

Обнимая меня одной рукой, Спайдер накрывает мой лоб ладонью, прижимая мою голову к своему плечу. Когда я покорно прижимаюсь к нему, его ладонь откидывает мои волосы назад.

Медленно он отпускает меня. Затем он обходит меня, пока не встает передо мной.

— Пожалуйста, убери камеры, — это нелепая просьба, мольба о какой-то мере милосердия, которую я не получу, я знаю.

Он качает головой. Затем он медленно начинает расстегивать пуговицы на моем топе. Его глаза ловят мои, голодные, бесстыдные и полные собственничества.

Я протягиваю руку, пытаясь оттолкнуть его руки, но он стряхивает их. — Руки по швам.

Мои глаза наполняются слезами, но я борюсь с ними. Зная, что другого выбора нет, я опускаю руки. Его намерения сосредоточены на мне, коварные и неизбежные. После того, что он сделал, он просто собирается завладеть моим телом, вытворяя со мной бог знает какие извращенные вещи, и все это время с наведенной камерой на нас.

А потом он, вероятно, посмотрит это, снова кончая.

Почему, черт возьми, при том, как сильно я его сейчас ненавижу, эта мысль вызывает у меня сексуальную потребность?

Я убиваю любое желание бороться, подавляя любые эмоции, которые он может увидеть.

— Рэт нас увидит, — говорю я безжизненным голосом.

— Может быть, он так и сделает, — он расстегивает последние несколько пуговиц на топе и проводит пальцами по шрамам от паутины на моей груди. Его глаза впитывают его метки, а язык скользит по губам.

— Может быть, я покажу всем мальчикам позже, — добавляет он низким рычанием, которое кажется пародией на интимность, — держу пари, мальчики были бы рады посмотреть, как тебя трахают.

— Ты болен.

И все же мысль о том, что он позволит мужчинам смотреть, как он овладевает моим телом, как дикарь, которым он является, заставляет мое сердце трепетать. Мои соски напрягаются под его горящим взглядом, пока не причиняют боль.

— Ты делаешь меня таким. Я хочу, чтобы все знали, что ты моя.

Он стягивает топ с моих плеч с той знакомой тревожащей нежностью, которая заставляет меня чувствовать себя так, как будто он заботится о своей любимой игрушке. Его мозолистые пальцы касаются моих плеч, вызывая дрожь невольного восторга, сотрясающую мое тело. Топ падает на пол.

— Эти горячие упругие сиськи, — он проводит большими пальцами по моим уже ноющим соскам.

Я делаю глубокий вдох, заставляя себя не реагировать иначе. Темное веселье наполняет его глаза, и он пощипывает каждый ребристый бугорок, перекатывая их между пальцами. Молча, он долго смотрит на меня, и мне не нравится его взгляд.

Прежде чем я успеваю сообразить, что означает этот взгляд, он отступает назад. — На кровать.

Напоминая себе, что сопротивление ни к чему меня не приведет, сжимая живот, я забираюсь на кровать. Лежа поперек матраса, мой зад немного покалывает, но я стискиваю зубы и игнорирую это.

— Все еще болит? — он забирается ко мне на кровать, становясь на колени между моих ног.

Я игнорирую его колкость.

Спайдер стаскивает с меня штаны и трусики, отбрасывая их в сторону. Осознание моей наготы пронзает меня стыдом, его бессердечие режет мне сердце. Я закрываю глаза, отступая внутрь себя, в то знакомое место, куда он не может дотянуться.

— Не делай этого. Открой глаза, — приказывает он, — не закрывайся от меня.

Уставившись в потолок, я открываю глаза и пытаюсь игнорировать мысль о том, что невидимая камера смотрит на меня сверху вниз, что все записывается для него.