Untitled

Таким образом, предоставление американцам права голоса казалось ему противоречащим его стремлению обеспечить доминирующее положение на Юге в постбеллумный период для "простых людей" - белых, которым Джонсон симпатизировал больше всего. В частном порядке он якобы заявлял, что "это страна для белых людей, и, клянусь Богом, пока я президент, это будет правительство для белых людей".102

До тех пор пока Реконструкция представлялась как передача власти от старой южной элиты простым жителям Юга, Джонсон с энтузиазмом поддерживал ее. Однако когда радикалы стали требовать равных прав, гражданства и даже избирательного права для вольноотпущенников, преданность Джонсона белой республике вышла на первый план. Он считал, что в этом ему симпатизирует электорат Севера, который рассматривал избирательное право скорее как привилегию, чем как право. Осенью 1865 года предложения о предоставлении права голоса чернокожим потерпели поражение в Коннектикуте, Висконсине и Миннесоте.103

Однако статус-кво быстро менялся, и человеком, который наиболее активно и быстро продвигал эти изменения, был Таддеус Стивенс из Пенсильвании. Стивенс считал Эндрю Джонсона "в глубине души проклятым негодяем", и когда в декабре 1865 года Конгресс собрался на заседание, мнение Стивенса имело значение. Стивенс яростно отстаивал идею о том, что Соединенные Штаты - это "страна белых людей", а их правительство - это "правительство белых людей". В этом он расходился не только с президентом Джонсоном, но и с большинством республиканцев. Стивенс не мог искоренить американский расизм, но это и не было его целью. Он хотел уничтожить как можно больше его сторонников и связать его с неудавшимся прошлым. Доктрина "правительства белого человека" была родной сестрой покойного главного судьи Роджера Тейни, который в решении по делу Дреда Скотта заявил, что чернокожие - "существа низшего порядка, совершенно непригодные для общения с белой расой ни в социальных, ни в политических отношениях, и настолько низшие, что не имеют прав, которые белый человек обязан уважать". Эти "позорные настроения", - сказал Стивенс с характерной прямотой, - "прокляли покойного Верховного судью на вечную славу и, боюсь, на вечный огонь". Та же участь грозила и сторонникам правления белых людей.104

Стивенс хотел распространить право голоса на чернокожих мужчин и предоставить им долю в собственности Юга, созданной их трудом. Его эгалитаризм простирался лишь до самого конца. Женщины оставались вне избирательного процесса. Зацикленность некоторых реформаторов-республиканцев на расовой несправедливости могла ослепить их на ошеломляющем множестве других проблем, возникающих в американском обществе, которое отказывало женщинам во многих правах, которые Стивенс хотел предоставить чернокожим мужчинам. Однако те реформаторы, которые наиболее ясно видели гендерное и классовое неравенство, в свою очередь, часто были агрессивно расистскими, привязывая реформы к защите белого мужского достоинства и белого дома. В предположении радикалов о том, что чернокожие, южные белые, индейцы и бедные северяне должны превратиться в копии успешных и независимых белых мужчин Севера, также присутствовало неоспоримое самодовольство. Тем не менее, позиция Стивенса была смелой и замечательной в 1865 году.105

В конце 1865 года в американской политике Реконструкции главным был вопрос: Что бы сделал Линкольн? Идеал Линкольна - "правительство народа, от народа, для народа" - оживил Реконструкцию, но фраза сохранила как свою силу, так и двусмысленность. Кто был этим народом? Жители Соединенных Штатов часто ненавидели друг друга, но не могли обойтись без взаимной ненависти. Большинство американцев апеллировали к идеалам свободы, семьи и дома, но часто воспринимали других американцев как угрозу этим идеалам. Раса, религия, этническая принадлежность и язык разделяли американцев, но ненависть выходила далеко за пределы этих ярких признаков. Сказать, что политика Линкольна, вероятно, находилась бы где-то между самым карательным отношением к Югу и фактическим отказом от бывших рабов, за который выступали Джонсон и его самые ярые сторонники, - значит сказать совсем немного. Именно на этой обширной территории республиканская политика пустила корни. В любом случае, политика никогда не была продуктом одного человека, и ее реализация оказалась бы гораздо сложнее, чем ее разработка. Гражданская война привела к огромным структурным изменениям в Соединенных Штатах, и силы, приведенные в движение, были неподвластны ни одному человеку, как признавал сам Линкольн.106

Когда Конгресс собрался вновь, правительству пришлось столкнуться с этими изменениями, причем не только на Юге, который занимал доминирующее положение в стране, но и на Севере и Западе. Реконструкция затронула как Запад, так и Юг, и хотя Север мог считать себя образцом нового общества, которому суждено было появиться после войны, в этом образце уже начали появляться трещины и разломы.

1