Untitled.FR11

Жена одного из моих лучших солдат из Аль-Валида забеременела во время его увольнения. Плод был серьезно деформирован, но «Трайкэр», служба здравоохранения армии США, ни под каким предлогом не делала абортов — женщина была вынуждена доносить плод. «Я никогда не смирюсь с поражением». У новорожденной Микайлы не было носа и _

нескольких внутренних органов.

В то время не было психологической помощи, никто не пытался справиться с полученными на войне психологическими травмами. и мой взвод разваливался. Ребята дрались, пили расставались с женами и подружками, ввязывались в ссоры по поводу и без.

У родителей не было сбережений, и на зарплату солдата они не могли обеспечить младенцу надлежащего ухода. Я написал письма всем, кого знал, с просьбой о помощи. Сотни долларов присылали сержанту Каслу и его семье. Но когда я держал на руках маленькую Микайлу, мое сердце просто разрывалось. Разрывалось. «Я никогда не отступлю».

Вся ее жизнь была полна боли, эта

же боль терзала ее родителей. «Я никогда не уйду». Он Л прожила два месяца. Ее жизнь была так тяжела, а те1 кто навязал ее рождение и ей, и ее родителям, были наЛ столько бесчеловечны — «Я никогда не брошу раненог^ товарища», — что это только ускорило мое стремитель' ное падение в бездну.

Я был зол на армию. Не поверхностной, а глубинной злобой, сидящей в пучине моего разума. Почему Ми-| кайле и ее родителям пришлось терпеть эту боль, особенно после того, что они уже перенесли? Почему нагг полк снова должен отправляться в Ирак всего через десять месяцев после возвращения домой? Почему они не помогают нам справиться с нашей болью? Мы ведь все были надломлены. Людей и снаряжения было слишком мало, но армию это не волновало. Для высших чинов мы были расходным материалом. Они больше думали о том, чтобы забросить нас в Ирак и подделать статистику. Им было плевать на наше здоровье и выживание.

Я был зол на армию.

Для высших чинов мы были расходным материалом.

Они больше думали о том, чтобы забросить нас в Ирак и подделать статистику.

Им было плевать на наше здоровье и выживание.

Шло лето 2004 года. Победа ускользала из наших || рук. Всем это было понятно, но СМИ упорно долбили одно и то же:

— Генералы говорят, что людей хватает. Генералы говорят, что снаряжения достаточно. Генералы говорят, все хорошо.

Ложь. Солдаты на передовой это знали, потому что как раз мы-то и страдали. Как раз мы в течение нескольких дней подвергались минометному обстрелу, не имея оружия и боеприпасов, — как случилось с моими 80 бойцами в Баладе, когда мы приехали в Ирак в 2003 году. Как раз мы возвращались в 2005 году, не получив ни времени на восстановление, ни брони для наших

эммеров». Вот оно, самое подлое предательство ког-^ командующие больше думают о СМИ и боссах, чем о

.плдатах на передовой.

В августе я сообщил своему подразделению, что ухо-^ из Третьего разведполка. Я был американским солдатом. защитником свободы, экспертом, профессионалом. но я был физически и духовно _вЫмотан. Я все время зарабатывал растяжения мышц, меня преследовали черные мысли, и я знал, что никогда не получу необходимого лечения, если останусь в армии.

А если и получу, то лишусь возможности карьерного роста. Я хотел бы остаться тем же младшим офицером с безграничным потенциалом, хотел быть бойцом, который пролаял .Кредо солдата, веето два месяца назад. - но я не мог этого выдержать. Я едва мот терпеть головную боль, напивался в одиночестве почти каждый вечер. Короче, я всю жизнь старался быть лучше среднего, а теперь у меня не получалось. Значит, пришла пора уходить.

Месяц спустя, в сентябре 2004 года, я записался на „торой срок службы в Ираке. В конце концов -я американский солдат».

ГЛАВА 6

УБИЙСТВЕННАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ

«Ты губишь меня, рыба, — думал старик. —

Это, конечно, твое право. Ни разу в жизни я не видел существа более громадного, прекрасного, спокойного и благородного, чем ты. Ну что же, убей меня. Мне уже все равно, кто кого убьет».⁶

Эрнест Хемингуэй, «Старик и море»⁷,

Именно в такие моменты я и благодарю Бога за то, что у меня есть Вторник. Предыдущие две главы заставили меня воскресить в памяти тяжелые времена, и воспоминания эти настолько мощные, что заслоняют

^ою нынешнюю жизнь. Я уже не читаю и не пишу, сидя _на своей кровати, — последние полчаса я был в Аль-Ва-лиде, и в горло мне целил нож. Пришел в себя в вертолете, а надо мной нависали медики с приборами ночного видения. Сидел на кровати недалеко от Форт-Карсона летом 2004 года, впервые в жизни осознавая: происходит нечто по-настоящему неправильное. Я задерживал дыхание во время затяжного падения в бездну, длившегося последние три года.