Untitled.FR11

После электрички я почувствовал себя увереннее Это была важная проверка, но мне удалось одолеть свою тревогу и с помощью Втооника утихомирить разум. Я ощутил, что после этого пес зауважал меня еще больше, — а может, ему стало комфортнее, когда я сделался его вожаком, и тогда ретривер начал лучше реагировать на мои команды. К началу второй недели обучения мы стали отлично справляться с упражнениями. Погуляйте по кварталу — без проблем. Выключи свет — без проблем. Иди, стой, запрыгни на стул, слезай, подбери трость, иди справа... и это что, все? С этим мы справились бы во сне, даже на нашей крошечной койке с храпящими в тре х метрах от нас соседями по комнате — Эндрю и Блу.

Конечно, поведение Вторника оставляло желать лучшего. Ему легко давались команды, но пес все равно то и дело отвлекался. Вместо того чтобы смотреть на дорогу перед собой, ретривер вертел головой и вывешивал

_я3ык, если хотел произвести на кого-нибудь впечатление. Мы отрабатывали очередное упражнение: Лу складывала в кучу десять-двенадцать предметов, а я говорил Вторнику принести один конкретный.

— Принеси мячик, Вторник! Хороший мальчик. Теперь принеси носок.

Пес без проблем определял нужный предмет, но после нескольких ходок устраивал круг почета для всех собак и людей в зале: требуемый предмет торчал из его пасти, а уши и длинная шерсть на лапах красиво трепетали позади пса.

— Нельзя ему этого позволять, Луис, — говорила мне Лу. — Ты должен быть боссом.

Лидер в нашей паре определился сразу. Лу всегда повторяет:

— У собаки-компаньона должно быть больше энтузиазма и напористости, чем у хозяина.

Это ее мантра. Вторник проявлял меньше энтузиазма, чем я, но это не его вина. В те две недели ни одна собака не могла быть воодушевленнее меня. Однако в плане напористости мы были идеальной парой. После многих лет офицерской службы у меня был лидерский склад ума и характера: кроме того, я был упрямый, несговорчивый солдат, а Вторник по натуре был отличный второй пилот, подпевала. Он любит веселиться, быть шутником в нашей маленькой стае, и это его качество мне нравится. Я серьезно подходил к тренировке, всегда слушал Лу, но, помимо этого, я видел улыбку Вторника сквозь зажатый в пасти носок и не слишком старался приучить пса к дисциплине. Он был беззаботно-веселой собакой, вызывающей у всех улыбку. Я ведь хотел, что-

бы он был собой, так? Ведь именно из-за такого нрав * его и выбрал, так?

Ослепленный счастьем, я не видел проблемы. ВтоД ник выполнял мои команды. Он был внимателен, Я отходил от меня, всегда крепко прижимался ко мне1 кровати (хотя, возможно, это чтобы не упасть). По сраа! нению даже с самой любящей, преданной и нежной! «обычной» собакой Вторник напоминал присосавшего! ся к моему лицу осьминога, который туго обвил мне го Л лову своими щупальцами. От этой собаки я не смог бы! отцепиться, даже если бы и захотел. Когда я осматри-1 вался. то обязательно видел Вторника боковым зрени-1 ем. Стоило мне сделать шаг, и я чувствовал рывок по-1 водка: это ретривер встал, чтобы последовать за мной. I Да что там говорить, он даже в туалет за мной ходил (к I счастью, в армии я забыл о том, что такое комфорт и уе- I динение). Вторник всегда был рядом, когда мне нужно было коснуться его, чтобы придать себе уверенности. п_н был моим волшебным псом. Я уже полюбил его и зависел от него сильнее, чем от любого другого животного (и от большинства людей) в моей жизни.

Вторник проявлял меньше энтузиазма, чем я, но это не его вина В те две недеш ни одна собака не могла быть воодушевленнее мен? Однако в плане напористости мы были идеальной парой.

Откуда ж мне было знать, что связи у нас еще нет. что, когда собака-компаньон привязывается, она не просто выполняет команды и послушно идет рядом? Мне говорили, что не голос, а поводок - это воплощение связи. Лу сказала мне, что Вторник чувствует все, что я передаю ему через поводок: страх, беспокойство, недоверие, колебание, гордость, силу, уважение и любовь. В конце концов, когда поводок станет не средством контроля, а пуповиной между нами, я сам почувствую эмоции Вторника. Я слышал об этом, но не понимал.

зка в руке поводок, я чувствовал, когда он провиса-_{т и}ли натягивается. Чувствовал, когда Вторник хотел пойти в другую сторону, шагать быстрее, остановиться _й отдохнуть, - и думал, что это и есть понимание, о котором мне говорили.

Если б я умел считывать эмоции, передающиеся по

поводку, я бы, наверное, ошутил... апатию. Хотя нет. не апатию. Я нравился Вторнику — в этом я не сомневаюсь. Ему было в радость находиться рядом со мной, потому что он знал: это приносит мне счастье. Но между нами еще не было связи. Настоящей — не было. Так легко было обмануться во второй день наших занятий в тот момент, когда я увидел потенциал в глазах пса. Легко было представить, что нас свела судьба. Вторник наблюдал за мной. Он знал, что я буду его хозяином, ин мени проверял, он открылся мне одному, сказав: «Вот какой я. Я очень любящий, но мое сердце разбито. Мне нужен человек, который примет меня таким, какой я есть».