Untitled.FR11

что буду тренироваться со Вторником, мы с ним стали неразлучны — и рядом с этим псом моя жизнь начала замедляться. Лучше я не могу описать спокойствие, снизошедшее на меня. Долгие годы мой разум работал с бешеной скоростью, таща за собой изможденное тело, но Вторник крепко держал меня в настоящем: я всегда касался его, гладил, играл с поводком или ошейником. Тренировка требовала больших усилий, особенно в моем далеко не лучшем физическом состоянии. Я подолгу лежал на диванчике возле кухни, чтобы спина отдохнула. Вторник всегда сидел рядом, почти апатично рассматривая комнату, или же ложился мне на ноги. Ко второму дню у меня появилась привычка касаться пса каждый раз, когда я начинал говорить. Даже тогда это было бессознательное движение. После возвращения из Ирака у меня выработался рефлекс: стоило мне открыть рот, я каждый раз напрягался, — но прикосновение ко Вторнику отчасти давало облегчение.

Так вот, я в шутку поддразнил Рикки. Тот ответил, изобразив Мистера Тй. Его пес Рэйберн в замешательстве посмотрел на хозяина, а Вторник, заметив взгляд Рэйберна, повернулся ко мне, будто спрашивая, в чем дело. Мы с Риком покатились со смеху — и над собаками, и над собой. При этом мы оба касались наших псов для успокоения. Тут вошла Мэри, ведя Реми на поводке, пристегнутом к поясу.

Когда я познакомился с другими ветеранами, мои опасения развеялись, потому что в них я узнал своих. Без рук, без ног, с ортопедическими аппаратами и недоверчивыми глазами. У этих солдат тоже болела душа. Им нужна была помощь.

Если вы, ребята, немедленно не прекратите, сказала она с улыбкой. — я вас до смерти изобью своЛ ми обрубками. I

Для Мэри это дорогого стоило. Вряд ли она раньщ! шутила о том, что потеряла руки. Когда лишаешьс! конечности в бою, выглядит это очень мерзко. Вне-| запная, кровавая, невероятно жестокая потеря, а по! еле — длительная и болезненная череда операций и восстановительный период. Мэри потеряла обе рук^ меньше полугода назад. Ей все еще предстояло несколько операций, ее мучила боль. Девушка пыталась понять, как жить дальше, — а она ведь была так молода, не старше двадцати одного, на вид вообще шест-1 надцать.

ся основам новой жизни. Целые часы неудачных попыток вперемежку с короткими всплесками радости от успеха.

Джаред, ее муж, тоже солдат, приехал с ней в СКВП. Это был крепкий парень, очень тихий, но вежливый. Ни дать, ни взять — пара детей из небольшого городка штата Монтана, неизменно дружелюбные, обычные люди. * Часами напролет, клянусь, я подавлял желание обнять их обоих и защитить от этого мира. Все мы это чувствовали, даже Вторник.

Однако Мэри была крепкий орешек. Вот как она писала о своей службе в саперском подразделении:

«В меня стреляли, пыряли ножом, били, переезжали машиной, четыре раза взрывали, я была под ракетным, минометным и снайперским обстрелом, мне приходилось зачищать места, где только что убили моих друзей, меня пытался купить какой-то иракец, еще у меня лопнула киста яичника. - а потом самодельное взрывное устройство сработало прямо у меня в руках и оторвало их*' ^Это был перечень травм, ранений и предметов гор-

_оСти, который может понять только солдат, а выдер-^_аТЬ __ только очень сильный человек. После такого не _с даются. О таком много не говорят.

^С И тут на четвертый или пятый день в СКВП Мэри заходит, вальсируя с Реми, и угрожает избить нас _с рикки до смерти... своими обрубками. Это ее слово — «обрубки». Вот он, бойцовский дух американского солдата. Вот оно, свидетельство исцеляющеи силы

собак-компаньонов. Они наши -

душехранители. Одно их присут- Вторник был выдрессиро-

ствие внушает ощущение безопа- _{ваН] а} я ничегошеньки

сности и спокойствие. Особенно в _Не умел, И у нас было всего

«медовый месяц», когда ты только две недели, чтобы научить-

что получил собаку и она становится воплощением твоей новой, лучшей жизни. Она дает тебе уверенность, при том что раньше в твоей жизни были только сомне

ние и тревога.

Но не могу сказать, что в СКВП нам со Вторником

было легко. Почти каждый день у меня были пары в университете, поэтому расписание было жесткое. Занятия, занятия, занятия, потом на лекции, потом перерыв, потом еще занятия. Вторник был выдрессирован, а я ничегошеньки не умел, и у нас было всего две недели, чтобы научиться основам новой жизни. Целые часы неудачных попыток вперемежку с короткими всплесками радости от успеха. Вторник знал восемьдесят команд: непросто запомнить столько, по крайней мере человеку. Особенно человеку с ПТСР. И особенно когда Лу все поднимает и поднимает планку.

Когда я наконец выучил «рядом» и «справа» и мы Вторником мастерски стали вышагивать бок о бок, добавила другие команды. ,

— Скажи, чтобы он забрался на ящик.

— Стой, Вторник. Хороший мальчик. Запрыгивай. I

— Он знает слово «ящик». Можешь сказать «ящщИ Теперь скажи, чтобы выглянул в окно.

— Пойдем, Вторник. Хороший мальчик. Рядом. Р« дом. Окно.

— Он не знает слова «окно». Как думаешь, Луис, как* нам его научить?

— Вверх, Вторник. Это окно. Ок-но. Молодец.

— Теперь попробуй с тростью.