Untitled.FR11

Я купил ему собачьи игрушки и резиновые мячики, чтобы ему не было скучно. Я не готов был выходить во внешний мир, да к тому же стояла зима, а ближайший парк находился в пятнадцати кварталах. Поэтому в свободное от повторения команд время я сидел на диване и бросал теннисный мячик в стену гостиной. Вторник любил гоняться за чем-нибудь, но комната была слишком маленькая, для пса четыре шага от стены до стены. Но Вторник умная собака и быстро наловчился: два легких шага для разбега, потом небольшой прыжок, оттолкнуться от стены, развернуться, шибануть задницей по штукатурке, а потом прискакать ко мне, цокая когтями. Пес легко мог проделать такой трюк тридцать... черт.

много бетона вместо травы. По меньшей мере это простая задача.

Вторник терял сосредоточенность, и от осознанна сложностей его положения мне легче не становилосщ Когда пес отвлекался, я ощущал неуверенность. Это у^ потом я научился считывать реакции собаки. Начав различать, когда он витает в облаках, когда его мросп. что-то заинтересовало (Белка! Пахнущее мочой дерЛ во!), а когда он насторожен и ожидает опасности. Поя нимание эмоций Вторника успокаивает меня, потоми что псу я могу доверять. Теперь я хожу по улице невниЛ мательный и беззаботный, потому что верю: Вторник предупредит меня об опасности. А вот в первые месяцы,! пока я не научился доверять его инстинктам, самым'] большим подспорьем было просто то, что пес рядом. Он был моим головным дозорным, шел чуть впереди, сим-1 волически указывая путь. Он был буфером между мной и миром, а еще отвлекающим фактором. Если кто-то со-' бирался посмотреть в мою сторону, в большинстве случаев он сначала смотрел на Вторника, и это приносило облегчение.

И все же я предпочитал ночь, особенно зимой, когда слишком холодно и никого не прельщаю! долгие прогулки. В том декабре по ночам я одевался, натягивал на Вторника жилет собаки-компаньона и шел в ночной супермаркет или в винный, где перегородка из пуленепробиваемого стекла избавляла меня от необходимости общаться с людьми. Приятно было пройтись: воздух свежий, Вторник скачет рядом, счастливо разминая лапы после долгих часов в четырех стенах. Полагаю, улицы таили в себе неопределенную угрозу: высокие

тонкие деревья вдоль моего квартала отбрасывали тени на проржавевшие стальные ограды, желтый фонарь _>кужжал на углу, дома, в которых днем женщины сидели _на складных стульях, теперь черными силуэтами нависали над тротуаром, краска отслаивалась, музыка глухо гудела из открытого окна.

С нижнего конца квартал ограничивает Пятая авеню (бруклинская, а не манхэттенская), главная торговая улица. Здесь ночь раскалывалась; и улица, и тротуары были шире, и хотя почти все здания были заперты, но фонари отгоняли тьму к стенам. Отсюда квартал до винного и два — до ночного магазина, а еще здесь даже зимой группы молодых людей слонялись по тротуарам, стояли, опершись о машины или витрины. Это была по большей части шпана, молодые парни, у которых было слишком много времени.

Понимание эмоций Вторш ка успокаивает меня, пото му что псу я могу доверят Теперь я хожу по улице невнимательный и беззаботный, потому что верю: Вторник предупредит мен об опасности.

Но на их счет я никогда не волновался. Да, я хромал, но опирался на длинную деревянную трость «Бубба Стик». В своем предельно настороженном состоянии я начинал их оценивать за целый квартал. Когда я подходил достаточно близко, чтобы начать беспокоиться, я уже знал их групповую динамику, настроение и намерения. Они ни за что не смогли бы застать меня врасплох.

Да они никогда и не пытались. Рост у меня больше метра восьмидесяти, я мощный, мускулистый, слегка даже сутулый в своем черном пальто. У меня длинные темные волосы, заметная щетина и мрачное выраже-

ние лица, так что выгляжу я как человек, с которым Я стоит затевать ссору. Особенно при том, что рядом Я мной идет большая собака. Возможно, Вторник мягкосердечный золотой ретривер, но у него почти метр И холке, этот пес — сорок кило мышц, и на нашем пу-Я не находилось бандитов, желающих с ним связатьсЯ Кроме того, ни Вторник, ни я не подавали признаке» неуверенности. Мы никогда не смотрели шпане в глаза® но эти парни были достаточно умны, чтобы понимать: это не из страха. Я был как сжатая пружина и подсозна-’ тельно готов к драке. Иногда я, кажется, даже надеялся на потасовку. Потому-то нож лежал в самом глубоком кармане. Я не хотел, чтобы его легко можно было достать.