Уолл-стрит и революции в России 1905-1925

Тем не менее царь, будь то из упрямства, растерянности или простого безразличия, не сделал ни малейшей уступки. Очевидно, что должно было произойти что-то ещё и серьёзное. В начале ХХ века общепринятым шаблоном революции всё ещё была французская, и её события рассматривались как уроки из учебника, которые нужно изучать и повторять. Либералы и революционеры льстили себе мыслью, что Россия теперь стояла на пороге собственного 1789 года. Ключевым событием 14 июля того года стал штурм парижской толпой Бастилии. Три дня спустя наказанный король Людовик XVI появился в Париже, чтобы принять трёхцветную кокарду и, осознавал он это или нет, символически поклониться новому порядку. Несколько месяцев спустя другая толпа ворвалась в королевскую резиденцию в Версале. Людовику вместе с семьёй пришлось переехать в Париж в качестве фактических узников нового правительства. Заставив царя Ники совершить подобный акт подчинения, русская революция могла бы, наконец, набрать обороты.

Человеком, оказавшимся в центре надвигающейся бури, по крайней мере номинально, был отец Георгий Аполлонович Гапон, 35-летний православный священник с Украины. Гапона по-разному описывали: как наивного идеалиста, хитрого крестьянина, мошенника, психически неуравновешенного и "политически безграмотного".[194] На короткое время некоторые даже считали его святым. Совершенно очевидно, что он был тщеславным, беспринципным и амбициозным человеком, который воображал себя популистом-демагогом. Поэтому он стал идеальным средством для ещё более амбициозных, беспринципных и подлых людей. Его пристрастие к женщинам, спиртному и азартным играм лишь немного напоминало другого "святого человека", которому суждено было сыграть важную роль в упадке и падении режима Романовых, — Распутина.

Прибыв в Санкт-Петербург в 1902 году, Гапон служил священником у рабочих огромного Путиловского завода, а на следующий год создал "Собрание русских фабрично-заводских рабочих", которое к 1905 году насчитывало около 10 тыс. членов. Организацию нельзя было назвать настоящим профсоюзом, она была всё так же не законным, но якобы аполитичным обществом взаимопомощи. Поэтому руководство и Охранка относилась к Собранию терпимо. На самом деле тайная полиция субсидировала Собрание Гапона как противоядие от революционной агитации. Добрый священник тщательно исключал социалистов и евреев и передавал информацию о радикальной агитации среди рабочих. В то же время его обхаживали марксисты, эсеры и либералы по той простой причине, что он пользовался влиянием среди рабочего класса. Вскоре Гапон уверовал, что он очень важная персона.

В тот день

В декабре 1904 года четверо путиловских рабочих были уволены якобы из-за конфликта с мастером. Все они были членами Собрания Гапона. Что касается трудовых споров, то это было незначительное дело и, несомненно, могло быть решено без особого шума. Вместо этого Гапон по собственной инициативе (или по чьему-то настоянию?) ухватился за это, как за предлог для начала всеобщей кампании за права трудящихся, выдвигая заметно политические, нежели экономические требования. На итоговых собраниях "рабочими двигали не столько соображения материального характера, сколько чисто моральные стремления уладить все ‘по справедливости’ и заставить работодателей искупить свои прошлые грехи".[195] И если владельцев завода можно заставить искупить вину, то это может сделать и их начальник, царь. 16 января Гапон объявил о шествии более 13 тыс. рабочих Путиловского завода. К субботе 21 января число сочувствующих в Санкт-Петербурге и его окрестностях дошло до 200 тыс. человек.

Тем временем священник составил и распространил жалобную петицию, которую он планировал представить царю. Насколько это было делом его рук, неизвестно. Эсеры "подправили" его содержание, и в одном отчёте утверждалось, что "некоторые из руководящих умов земской агитации действуют с помощью социал-трудовой партии".[196] Петиция Гапона была, по сути, несколько более радикальной версией более ранней резолюции земского съезда. Наряду с требованиями 8-часового рабочего дня и повышения заработной платы, он требовал прекращения войны, представительного законодательства, всеобщего избирательного права, свободы слова и собраний, отделения церкви от государства и политической амнистии. Предположительно, петицию подписало целых 150 тыс. человек. Было ли это правдой, вряд ли имело значение.