Уорхол

Когда Энди был маленьким, он и впрямь усваивал все намного лучше нас, но еще он был проказником лет так с трех до шести. Энди нахватался плохих слов, когда ему было три, а у нас дома такое было запрещено. Он услышал, как другие ругаются, малыш был еще. Приходим к родственникам, а Энди выдает что-нибудь этакое, всем неловко. Очень было неудобно. И чем больше его шлепали, тем больше он повторял, только хуже становилось. Совсем плохо себя вел. Говорил именно потому, что мы ему запрещали. У нас никто в доме не ругался. Нам «черт» нельзя было сказать.

Энди искал у матери защиты от суровых мужчин своей семьи. Юлия Вархола была отличной рассказчицей. Ей нравилось разговаривать с Энди на кухне за уборкой, готовкой или работой над жестяными цветами. Любимыми темами были библейские сюжеты и ее жизнь в Микове. Юлия стала первой неугомонной болтушкой в жизни Энди, и с тех самых пор он был очарован женщинами, которые могли интересно говорить. Юлия собирала ребят за кухонным столом вечерами и рассказывала им о перипетиях собственной жизни и Русинии.

Карпатские горы известны как родина Дракулы, и крестьяне, по Брэму Стокеру, опускавшиеся на колени у придорожных святилищ, осеняющие себя знамением, услышав его имя, напоминают дальних родственников Энди Уорхола. Женщины были хрупкие и миловидные, с хорошей кожей и высокими скулами, с косынками и в длинных ярких платьях. Мужчины были красивы, с длинными волосами и огромными усами, и носили свободные белые штаны с широким украшенным ремнем, заткнув их в высокие сапоги.

Как рассказывала Юлия детям, их отец родился в Микове 28 ноября 1889 года. Вархолы были набожными, неразговорчивыми, степенными, сдержанными, работящими и подчеркнуто скупыми. Их регион все детство старшего Вархолы приходил в упадок. Андрей рос, работая в поле со своим младшим братом Йозефом. К семнадцати годам он понял, что тут будущего нет, и эмигрировал в далекие благословенные земли Питтсбурга. Там он проработал на шахте два года, пока не вернулся в Микову, чтобы, как выражалась Юлия, «нанять невесту».

Юлия Завацкая, которая родилась 17 ноября 1892 года, утверждала, что у ее матери, Йозефины, было пятнадцать детей. В таком случае до ее отрочества шесть из них не дожили, потому что осталось их всего девять. Ее братья Джон и Эндрю (Ондрей) уже эмигрировали в Линдору. Ее братья Стив и Юрко, а также сестры Мария, Анна, Элла и Эва остались с ней в Микове. Она вплетала пространные, сказочные описания деревни в свои рассказы. Вода была «такая хорошая», почва была такая хорошая, а картошка была какая хорошая – для Юлии ничто в Америке столь же хорошим не было. Она рассказывала о работе в поле, выпасе коз, страхе перед волками и ходьбе босиком по снегу.

В отличие от Вархолов, Завацкие были говорливой, эмоциональной и творческой семьей, не многим богаче других деревенских. Ребенком Юлия беспрестанно напевала, смеялась и болтала. Они с Марией пели в унисон. Хотели стать знаменитыми певицами и разъезжать в сезон по округе, выступая с цыганским цирком. Она намекала на роман с одним из цыган. Когда была молодой, «мое тело как магнит притягивало только хороших мужчин», – говорила она, довольно посмеиваясь. Завацкие были людьми мелодраматического склада и зацикливались на своих несчастьях, пересказывая их словно библейские сюжеты. Почти все дочери в итоге стали алкоголичками.

От Вархолов Энди взял неуемный драйв, воздержанность, напористость и расчетливость в деньгах. От Завацких унаследовал расположенность к слезам, страсть к актерству, веру в судьбу и магическое, интерес к смерти и катастрофам и умение мифологизировать все, что бы с ним ни случалось. Его предки нередко страдали из-за своего характера, но Энди научился получать от него пользу.