Уорхол

Один из виднейших жителей Питтсбурга, Эндрю Меллон, был не только из самых богатых и влиятельных граждан Америки, но также являлся секретарем государственного казначейства в администрации Кулиджа и Гувера. Меллоны на Депресии солидно зарабатывали. Что они не могли себе позволить – это бунт в родном тылу. Меллоны усилили полицию, которую местные называли казаками, и разгоняли рабочие демонстрации с такой жестокостью и постоянством, что эти стычки даже расследовались Конгрессом. В 1930 и 1931 годах к протестантам, требующим выплаты пособий, применили слезоточивый газ и стрельбу.

Для многих то были мрачные, отчаянные времена. Для других они стали возможностью подвергнуть критике саму основу американского капитализма. Когда кандидат в президенты от популистов отец Кокс 8 января 1932 года привел свою измученную, голодную и безработную армию из пятнадцати тысяч человек обратно в Питтсбург из столичного Вашингтона, где потребовал немедленной выплаты пособий и предоставления рабочих мест, его слова «что-то необходимо предпринять, чтобы сдержать насилие» были не просто предостережением. С ухудшением условий жизни в Питтсбурге и целиком по стране зверскую меллоновскую полицию вооружили пулеметами.

Питтсбург воплощал все главные черты американского духа двадцатого столетия: уверенность, напор, амбициозность, корысть, влияние, простодушие, надежда, удача, взяточничество, порочность, насилие, энтропия, беспорядок, безумие и смерть – черты, впоследствии проявившиеся в работах Энди.

Энди оказался в эпицентре неурядиц. Его отец потерял работу и вынужден был полагаться на свои бесценные накопления и случайные заработки, чтобы прокормить семью. Им пришлось съехать в двухкомнатную квартиру за шесть долларов в неделю в доме 6 по Молтри-стрит, между Пятой авеню и Мононгахилой, где теперь мост Брейди пересекает реку.

Джон Вархола описывал его так:

Здание было двухэтажное. Мы жили на первом. Второй этаж люди снимали. Ванна была просто металлической. Мы кипятили воду на плите. Комнатами нам служили кухня и спальня. Мы спали втроем на одной кровати. Район был безопасный. Раньше вообще не было так опасно, как сейчас.

По вечерам мы болтались прямо у дома. Дальше чем через дорогу не ходили. Всегда играли на улице. Тогда и машин-то почти не было.

Дела у Вархолов обстояли куда лучше, чем у многих жителей Питтсбурга. Шестнадцатого января 1931 года организации, оказывающие помощь нуждающимся, объявили о сорока семи тысячах семистах пятидесяти голодающих. В июне пять тысяч голодных протестантов прошли по городу. Для сравнения: не участвовавший в маршах старший Вархола, когда не искал работу и не ходил по родственникам, мог позволить себе присматривать дом за городом поблизости от Линдоры, где жили близкие Юлии. Когда цены упали, Андрей решил перебраться из трущоб в более комфортабельный, безопасный район, хотя саму покупку дома он совершил только в 1934 году. Юлия подрабатывала, за два доллара в день убираясь в домах и моя окна. А еще часами мастерила цветочные фигурки из консервных банок, которые продавала за двадцать пять – пятьдесят центов.

Энди вспоминал о них пятьдесят лет спустя:

Ее жестяные цветы, сделанные из фруктовых консервных банок, – вот что подвигло меня на первые изображения консервов. Берешь большую банку, чем больше, тем лучше, вроде семейного объема с половинками персиков, и режешь ее, допустим, ножницами. Это несложно, а потом из нее складываешь цветы. У мамы всегда были под рукой консервы, в том числе и из-под супа. Она была чудесной женщиной и по-настоящему хорошим и цельным художником, сродни примитивистам.