Уорхол

Приблизительно того периода сделанная в кабинке на автовокзале фотография Энди, где он выглядит доверчивым и ангелоподобным. «Улыбка у него была прелестная, – вспоминала Кики, – но на самом деле он был серьезным». «Помню все спрашивали: „А кто этот симпатичный маленький блондинчик?“ – рассказывает Джон, – а он все хотел стать высоким. Все пытал меня, когда ему было лет тринадцать: „Когда же я стану с тебя ростом?“ Я отвечал: „Станешь“. Говорил: „Еще пару лет, будешь метр восемьдесят“. Но не вышло».

Пока нить, крепко связывавшая семью, ослабевала, разногласия между братьями усиливались. Смесь отстраненной строгости Андрея и великодушной отзывчивости Юлии подтолкнула их к негласному состязанию за родительское одобрение. Из-за близости с матерью и удаленности от отца, а также потому, что он был еще слишком молод, чтобы решать бытовые задачи, Энди пострадал меньше, чем Джон с Полом, оказавшиеся в ту пору в незавидном положении выслушивающих последнюю волю патриарха.

Андрея больше всего заботило, что будет с заработанными непосильным трудом сбережениями после его кончины. Он знал, что у Юлии голова с цифрами не в ладу, и, оставь он все на нее, неизвестно, чем все кончится. Картины того, как сокровенные накопления для учебы в колледже отправляются в Микову или расходятся между ненасытными Завацкими в Линдоре, стали его кошмаром. С другой стороны, он сомневался и в умении Пола обращаться с деньгами. Стоило тому заработать доллар, как он его тратил и уже тогда приобрел привычку, внушавшую Андрею отвращение, – стал игроком. «Моя мать всегда говорила: „Увидишь, ничего у тебя не будет!“ Говорит: „Только и делаешь, что играешь“». Кроме того,

Пол – старшенький, наследник – уже сумел горько разочаровать Андрея, без предупреждения бросив колледж из страха, что там будут смеяться над его проблемами с речью, проявлявшимися, когда ему необходимо было выступать публично. Молчаливое недовольство Андрея тяжким грузом оседало на плечи Пола, и горечь только усиливалась из-за мучительного чувства долга. Несмотря на грубоватый напор и решимость, Пол пошел в мать, будучи мягкотелым и добрым.

Таким образом, Джон оставался единственным кандидатом, достойным ответственности за благосостояние семьи Вархолов. В 1942 году Джонни, шестнадцатилетний учащийся в школе торговли Конли, радовал отца прилежанием и упорством: «Он видел, как я обращаюсь с деньгами. Наверное, у некоторых это врожденное, просто не умеют их беречь. Он видел, что я шел разгребать снег центов за пятнадцать-двадцать или выгребал золу по пять центов за бушель. Когда мне было четырнадцать, я покупал пакет арахиса и продавал расфасованные кулечки за никель, так даже заработал себе на стоматолога, отец мне его позволить не мог».

В свои последние месяцы на Доусон-стрит Андрей стал говорить всем родственникам, к которым хорошо относился – брату Йозефу, сестре Юлии Марии и, конечно, самой Юлии, – прислушиваться к Джону в финансовых вопросах. Решение сделать Джона в обход Пола главой семьи пустило трещину между братьями, которая так и не исчезла и заставила их вступить в бесконечное соревнование за благосклонность матери. «Мама всегда пыталась дать понять, что „все мои сыновья одинаково мне дороги“, – заявил впоследствии Пол, – но я-то всегда чувствовал, что был ее любимчиком».

То, как Энди в своей взрослой жизни использовал те же механизмы, что его родители для поддержания сыновей в постоянной острой борьбе за внимание, подтверждает, что он, по крайней мере интуитивно, был абсолютно в курсе семейных драм, окруживших кончину его отца.

За день до того, как отправиться в больницу Монтефиоре для анализов, Андрей позвал Джона на заднее крыльцо.

«Он проговорил около двух часов. Говорит, завтра я поеду в больницу и из нее уже не выйду. Он был плох. Не то чтобы там плакал или что-то подобное, просто говорил очень грустно. А когда сказал, что уже не вернется, я перестал слушать, потому что принял близко к сердцу его слова, и все возвращался к ним в уме – „он уже не вернется" – вот почему я запомнил из всего только его предсказания, потому что все они сбылись. Он говорит приглядывать за матерью и Энди, потому что Пол скоро женится; а насчет Энди говорит: „Ты еще будешь им гордиться, он образование получит, в колледж пойдет^а. Сказал, что у него достаточно почтовых облигаций, чтобы заплатить за первые два года колледжа для Энди, и добавил: „Следи, чтобы все получилось. Следи, чтобы деньги не потратились на что-нибудь другое. Следи, чтобы счета оплачивались, и мы не потеряли дом из-за налогов"».

В течение следующих пяти дней Юлия, Пол и Джон по очереди посещали Андрея в больнице. Пол Вархола: «За день до смерти у отца был ужасный жар, он очень страдал и попросил меня дать ему глоток воды, а старшая медсестра схватила меня и сказала: „Даже не вздумай давать ему воды! Мы же анализы ему делаем!“. Папа посмотрел на меня так жалостливо и говорит: „Просто губы промочить". А мне стало так больно, что я и воды ему дать не мог».