Читаем Уорхол полностью

Энди, понятное дело, постоянно рисовал. Чарльз фотографировал и снимал на 8-миллиметровую пленку. Кое-где они выглядели парой весьма экзотической. Посещая гей-бар в Японии по рекомендации врача Лисанби, бывавшего там при Макартуре на службе, они попали в окружение услужливых подростков. И глубоко в балийских джунглях, посреди ночи, на традиционном танце молодых девушек оказались единственными белыми. Как заметил Чарльз, Энди вроде бы получал удовольствие от всего, но держался в стороне от непосредственного участия в мероприятиях, предпочтительнее переживая их посредством Чарльза, который танцевал и с девочками, и с мальчиками и включался в любое действие за него.

В своей лаконичной манере Энди коснулся сути происходившего двадцатью годами позже, комментируя поездку:

«Прогуливаясь по Бали, я увидел группу людей на полянке за празднованием, потому что кто-то ими очень любимый только что умер, и я осознал, что все именно так, как предпочитаешь о том думать. Порой люди позволяют одним и тем же проблемам годами делать их несчастными, пока не скажут им „ну и что“. Это одна из моих любимых фраз.

Ну и что.

Моя мать меня не любила. Ну и что.

Мой муженек меня не потешит. Ну и что.

Даже не знаю, как я справлялся все годы, пока не узнал этот трюк. Много времени ушло у меня на то, чтобы его выучить, зато теперь уже не забыть».

Это краеугольный камень философии, которая сделает Энди Уорхола знаменитым в 1960-е.

Чарльз всегда считал, что Энди мог бы стать великим художником. «Однажды я всерьез взялся за него насчет того, чтобы тот стал художником лучше, чем есть. Спросил: „Ты кем хочешь быть? Не хочешь стать великим художником?". Энди ответил: „Я хочу быть Матиссом"». Тем самым он имел в виду, как считал Чарльз, что хочет оказаться в такой позиции, где что ни сделай – все становится значительным.

«Сказал „Я хочу быть знаменитым". Была в то время в Vogue или Harper’s Bazaar замечательная фотография Матисса работы Картье-Брессона. В Матиссе Энди не столько привлекало его творчество, сколько тот факт, что Матисс достиг того момента в своей карьере, когда ему достаточно было оторвать кусочек бумажки и приклеить его к другому, чтобы это было воспринято как важное и значительное. Сам факт, что Матисса признали всемирно известным, и подобное признание притягивали Энди. Здесь, думаю, ключ ко всей его жизни».

<p>Корни «славяшки»</p></span><span></span><span><p>1928–1932</p></span><span>

Я пришел из ниоткуда.

Энди Уорхол

Энди скрывал собственное детство во лжи и легендах с того самого момента, как получил мало-мальское внимание публики. Со времен колледжа он слагал в производственных масштабах истории о тяготах своей жизни и рассказывал разным людям, как вырос в разных местах. В тех крохах прошлого, что он соизволял разглашать, всегда были и частички правды, но даже его приближенным никогда ничего не было известно наверняка. Самой большой тайной было место и время его рождения. Любил рассказывать, что он из Мак-Киспорта, небольшой этнической общины рабочих к югу от Питтсбурга, но порой говорил, что родился в Филадельфии или вообще на Гавайях, то в 1928, то в 1925 или 1931 году. Впоследствии он разыграл собственную сцену рождения в декорациях, сгодившихся бы и для «Сумерек богов», с актрисой в роли его матери, утверждающей, что родила его в одиночестве в полночь, в самом центре большого пожара.

В мифологии Уорхола Энди был ребенком Великой депрессии, которому зачастую приходилось обходиться похлебкой из кетчупа на обед. Отец его был шахтером, которого сын видел нечасто и который умер, пока тот был еще ребенком. Братья дразнили его, а мать постоянно болела. Никто его не любил, и он никогда не знал ни веселья, ни дружбы. К двенадцати годам он лишился кожного пигмента и волос.

Он заставил поверить окружающих, что преодоление каждого жизненного препятствия наделило его противоречивыми чувствами по поводу собственного бытия. «Думаю, лучше быстро родиться, ибо это больно, и быстро же умереть, ибо это больно, только, думаю, родиться и умереть в ту же минуту – вот лучшая из жизней, потому что, как священник сказал, гарантированно попадешь в рай». Говорил, что появление его на свет было ошибкой, что это будто «похищение и продажа в рабство».

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза