Довольствуясь позитивным результатом, добытым ею без особых усилий, Лолик игриво помахала подолом своего роскошного платья, словно хвостиком, и убежала, как нашкодившая кошка.
– И ты брысь отсюда! – сказал Альгрид сестре.
Он попросил её уйти в зал и занять лучшее место, чтобы там она встретила своё блистательное отражение и лучезарной улыбкой озарила его последний выход на сцену. Не успев открыть дверь, Ромуальда услышала, как Альгрид, фирменным голосом Ромуальды Суперстар, печально говорил самому себе:
– Да уж, гримом не замазать, за волосами не скрыть эту проклятую шишку. Буду скакать по сцене, как молодая кобылка, чтобы никто не заметил, как унизительно угасает Ромуальда Суперстар.
– Ты прекрасна, – сквозь слёзы произнесла Ромуальда.
Вслед за ней заплакал и сам Альгрид.
– Как же я устал, сестрёнка. Моё тело уже не то, каким было прежде. Оно не моё, чужое. Мне кажется, оно меня ненавидит. Больше нет во мне того задора, той яркой искры. Осталось только природное несовершенство. Теперь, в копилку моего позора прибавилось необратимое обезображивание.
Пытаясь перебить драматическое настроение, которое он же и задал, Альгрид начал отшучиваться, но шутки добавляли в его монолог ещё больше трагизма:
– Химиотерапия никак на сказалась на моей дикой растительности. Эти волосы непобедимы. А брови щипать так больно…я уже молчу про ноги и всё остальное. Я выгниваю изнутри. Живой труп. Кажется, от меня опять начинает вонять. Слишком много косых взглядов за последние дни. Многие думают, что у меня СПИД. Даже не знаю, стоит ли говорить правду, или сохранить таинственное молчание. Возможно, так они задумаются о собственной безопасности. Нужно из всего извлекать максимальную пользу. Не хочу быть страшным понапрасну.
– Ты лечишься?
– Разумеется, я лечусь, дурочка! К пятнице нужно привести себя в порядок. Иначе для чего это всё. Не страшно умирать. Страшно умирать с этой хернёй на лице.
Оставив брата, Ромуальда ушла искать и вскоре нашла самый тёмный угол кабаре «Распутники». Чувствуя адскую боль внутреннего надрыва, она сомкнула руки, крепко сцепив пальцы, и вновь, чуть слышно, обратилась к неизвестному ей Богу: «Пусть всё будет не так. Пусть всё будет не так. Прошу тебя, пусть всё будет не так».
Глава 5. Торжество пересмешника
Прощальная вечеринка в честь культовой Ромуальды Суперстар, приманила рекордное число поклонников древнейшей дивы «Распутников». Толчок за толчком, с усилием продвигаясь к сцене сквозь плотно стоявшую толпу экстравагантно одетых гостей мероприятия, Ромуальда намеревалась добраться до нужного места, не привлекая лишних взглядов, совершенно забыв о том, как её нарядил и накрасил Альгрид. К сияющему золотым глиттером телу то и дело кто-то прикасался, а те из «распутников», кто оказались рядом, настойчиво пытались её обнять. Некоторые, не стесняясь, напрашивались на поцелуй в губы. Они кричали ей «Мы любим тебя!», «Ты лучшая!», «Наша богиня!», явно путая её с Ромуальдой Суперстар. Благодаря странному стечению обстоятельств, женщине, которую в обычной жизни не считали хоть сколько-нибудь привлекательной, удалось пережить минуту славы, принадлежавшую не ей, а тому, кто выгодно продавал её внешность и имя в месте, где у времени и условностей нет власти.
Ближе к середине нелёгкого пути она лицом к лицу столкнулась с тем самым рыжуном, из-за которого между Эллой и Альгридом точилась многолетняя холодная война. Он сразу понял, с кем именно из близнецов состоялась эта неловкая встреча. Резко опустив испуганный взгляд, рыжун по имени Альфред моментально растворился в людской толчее, словно делал это не в первый раз. Как и Ромуальда, Альфред помнил всё.
Казалось никогда, но всё же когда-то давно, Элла была неописуемой красавицей, очаровывающей каждого, кто представал перед ней, намеренно шёл ей навстречу или случайно оказывался на её пути. Личный успех, дарованный ей природой, юностью и дорогой косметикой, оказался не так дружественен и безобиден, как она полагала. Со временем, плотно припудренным было не только её лицо, но и мозги. Будучи абсолютно убеждённой в собственном превосходстве над Ромуальдой, которая только начинала формироваться, как женщина и уже могла составить здоровую конкуренцию старшей сестрёнке, Элла не брезговала низкопробными оборонительными выпадами в сторону младшенькой. Слово за словом, и при каждом разговоре зарождалась пара-тройка фраз, унижающих достоинство девушки, чья вина заключалась в том, что в недалёкой перспективе она могла бы иметь такой же личный успех, дарованный ей природой и юностью без дополнений, обозначенных дорогой косметикой. В день двадцатилетия близнецов, выпив лишнего, Элла дополнила свой прекрасный поздравительный тост едкой сентенцией, нацеленной на то, чтобы ранить Ромуальду, но её поздравительный монолог случайно ранил Альгрида.