Упавшие с небес (СИ)

Таисии тоже полезно было взглянуть, как работает её мать, насколько она увлечена и предана делу и почему именно космос помогает ей держать себя в руках и не растечься киселём после смерти мужа. Потом, когда девочка вернётся на планету в семейство дяди, (а куда бы ей деваться ещё?) она уже спокойнее отнесётся к тому, что Даниель летает вдвоём с холостым мужчиной. Любого из нас держит в границах разумного внутренняя суть, а не внешние рамки, хотя и они иногда тоже, но взрослые сами решают кто и кем для них будет, и нет никакой дурацкой предопределённости, она правит бал только в сентиментальных романах.

— Выхожу на позицию, Даниель, всё в порядке?

— Отлично капитан.

Меня одолевала неожиданная словоохотливость, и при других обстоятельствах я поболтал бы с Даниель подробнее, мы бы посмеялись каким-нибудь шуткам. Пусть почти любая из них заезжена до полной гладкости, но они помогают экипажу ощущать себя единым организмом. Потом, когда девочка привыкнет, она поймёт, что в дружеских отношениях нет ничего подозрительного. Да, в жизни между мужчиной и женщиной редко случается товарищество, но экипаж — это же совсем иной организм, а уж с учётом моего равнодушия к гендерным вопросам — тем более.

— Внимание, прыжок!

— Принято.

Я откинулся на спинку кресла, постаравшись расслабиться и отдать очередному сжатию как можно меньше сил, и поначалу всё шло привычно, рутинно. Знакомые ощущения щипали изнутри и снаружи, торопливая строчка данных, которую Тревор, как всякий искусственный разум, не мог не подсунуть капитану для полной гарантии его осведомлённости, бежала на периферии зрения. Прыжок шёл в стандартном режиме и только на выходе я почувствовал неладное.

Тревор отреагировал чуть позднее, но оба мы спохватились вовремя. Пользы только от этого большой не произошло. Вопреки прогнозу и расчёту нас несло в сторону от проложенного пути. Я ещё не понимал толком, что случилось, но уже переводил все системы в тревожный режим.

— Даниель, нештатная ситуация, капсулируйтесь!

— Есть! — ответила она и умница такая, не задала ни одного вопроса.

Отвечать всё равно было некогда, да особо и нечего. Катастрофа ещё не перешла в режим свершившегося бедствия, зрела, готовая прорваться как нарыв. Сжатие истончалось, выталкивая нас прочь, Тревор бешено считал, я почти чувствовал, как кипят его электронные мозги и пытался предсказывать сам, но реальность оказалась хуже прогнозов. Импульс прыжкового толчка отгорел, покидая корабль в изменённой пустоте Перед нами предстал главный кошмар всех космопроходцев, то чего не ждёшь, но оно всё же иногда появляется, не спрашивая на то разрешения, самое дерьмистое дерьмо, в какое только можно вляпаться, странствуя по космосу, а именно — выполаживание.

Глава 15

В старину думали, что вот есть в космосе чёрные дыры и белые звёзды, а остальное всё тихо, мирно и никому не мешает. Реальность, как всегда, оказалась сложнее. Едва люди начали перемещаться в пространстве, а не просто смотреть на него глазами и телескопами, выяснили, что устроено оно довольно заковыристо. Чем быстрее бежишь, тем сильнее ветер, так и вселенная особенные каверзы выстроила для тех, кто хотел прошивать её насквозь.

Сжатия пустоты верой и правдой служили нашим кораблям, они позволяли перемещаться с невообразимой скоростью, словно свёртывая путь в маленький рулон, ровные участки тоже не доставляли хлопот, поскольку там мы двигались по простой природе, но иногда встречалось и такое. Что оно — никто, в сущности, не знал.

Я никогда не попадался в эту ловушку прежде, но как любой пилот, выучил наизусть алгоритмы действий, разработанные теоретически, так как на практике далеко не каждый переживал подобного рода переключение. Выходил из него не то чтобы целым и невредимым, но хотя бы немёртвым. Тревор в этих обстоятельствах ничего не мог сделать сам, машинная система контроля давала сбои, логика плыла, сигналы резко тормозились. Вся тяжесть принятия решений ложилась на плечи пилота, и редко кто справлялся с неординарной задачей как следует.

Я всё это знал и отчаянно боялся, как феномена, так и напортачить в прохождении, только очень хотел одолеть внезапную напасть. До хруста в стиснутых челюстях рвался, потому думал нарочито медленно, чтобы действовать быстро. Те, кто сумел выбраться из выполаживания, всегда подчёркивали этот момент, и я глубоко, ровно дышал, только что стишки про себя не прочитывал. Против нас сейчас стояла не только сама пустота, но и собственный корабль тоже.

— Даниель! — сказал я спокойным командирским голосом. — Мы влипли в некорректную глиссаду, потому, пожалуйста, оставайся на месте и присматривай за Таисией. Я выкручусь, и не из такого выбирались, опыт есть.

Приврал слегка, но иногда можно. Ради того, чтобы сберечь своё и чужое самообладание. Дышать без свиста, думать внятно, реагировать чётко. Даниель ответила не сразу, и я уже решил, что накрылась заодно и связь, хотя в выполаживании она обычно (в силу примитивности внутрисудовых коммуникаций) работала, но ответа всё же дождался.