Уплотнение границ. К истокам советской политики. 1920–1940-е

В июне 1938 года была также прервана подготовка депортации китайцев с Дальнего Востока в Казахстан. Отправка эшелонов была отменена. Китайцев было решено оставить на месте, ограничившись их выселением за пределы запретных зон и укрепрайонов. При этом их подталкивали к самостоятельному переселению в Синьцзян. С этого же момента были прекращены массовые аресты китайцев[622]. Относительное и временное прекращение террора произошло, по всей видимости, из-за логистических проблем и переполненности мест заселения, особенно в Казахстане. 25 ноября 1938 года Берия сменил Ежова. Через несколько месяцев он утвердил запрошенное расширение пограничного режима[623]. Однако связанные с этим режимом депортации отныне отличались определенной умеренностью в условиях отказа от массовых операций. Вместе с тем этнический характер депортаций сохранялся. Когда внутри запретной зоны оказался Мурманск, из города было выселено от 500 до 700 финнов, эстонцев и представителей других национальностей[624].

Выселение иностранных граждан из пограничной зоны в соседние государства

Параллельно с депортациями советское руководство проводило политику выдворения иностранных граждан. Этот вопрос до сих пор не привлекал внимания исследователей. Выдворение проводилось в Закавказье, Средней Азии и на Дальнем Востоке. Оно стало возможным благодаря особой паспортизации, которая позволяла с точностью идентифицировать всех городских и сельских жителей пограничных зон и при необходимости выявить среди представителей национальных меньшинств тех, кто получил советское гражданство в результате натурализации. В 1920-е годы многие иностранцы не обращались для продления документов в свои консульства и оставались на советской территории в качестве апатридов, снабженных видом на жительство. Теперь промежуточный статус был уже невозможен. Возьмем в качестве примера 40 тысяч иранцев, живших в пограничной зоне Азербайджана. 15 тысяч из них были гражданами Ирана, две трети работали в Баку на нефтяных предприятиях, Каспийском флоте и железных дорогах, а треть – в пограничных районах (в том числе 1200 – в Кировабаде)[625]. В первых инструкциях Ежова, переданных по телеграфу бакинскому НКВД 18 января 1938 года, предписывалось арестовать всех иранцев, являвшихся апатридами (то есть не имевших ни советского, ни иранского паспорта) или казавшихся подозрительными с политической точки зрения[626]. Предварительные проверки, направленные на выявление очагов шпионажа, национализма и бандитизма, должны были сосредоточиться на промышленных и транспортных предприятиях Баку и Кировабада, а также на нелегальных связях с Ираном. Выбранный метод – составление списков лиц, подлежавших расстрелу или отправке в лагерь, – был заимствован из подписанного в июле 1937 года приказа о «польской операции», которая, как известно, послужила образцом для всех национальных операций[627]. Семьи арестованных предписывалось выселить за пределы Азербайджана. Но второе постановление, гораздо менее известное, от 19 января давало десятидневную отсрочку иранцам, желавшим принять советское гражданство[628]. Предполагалось переселить в Казахстан всех иранцев, являвшихся советскими гражданами, а тех, кто сохранил иранское гражданство, выдворить в Иран или арестовать в случае отказа. К тому моменту 2878 человек, в том числе 704 коммуниста, были уже высланы или находились в процессе высылки в Иран. Месяц спустя выдворение в Иран предполагалось применить еще шире, независимо от гражданства: по приказу от 14 февраля 1938 года отправке в Иран подлежали все лица, задержанные в ходе иранской операции, против которых не было собрано достаточно доказательств. Начальники тюрем должны были удостовериться, что был найден человек, уполномоченный распоряжаться имуществом лиц, подлежащих выдворению. Советским дипломатам поручалось убедить иранское правительство принять этих вынужденных репатриантов[629]. Год спустя дело все еще не было доведено до конца. 10 июля 1939 года Политбюро поручило Наркоминделу направить иранскому правительству ультиматум: либо оно в течение 10 дней принимает 2126 иранцев, находящихся в советских тюрьмах, и их семьи, либо НКВД организует их депортацию на север Казахстана[630].

Подобная операция уже проводилась в отношении нахичеванских курдов[631], а также китайцев, живших в пограничных районах Средней Азии[632]. В последнем случае НКВД пытался избавиться от лиц, получивших сроки менее пяти лет за спекуляцию, контрабанду, перевозку валюты, торговлю наркотиками и другие уголовные преступления, а также антисоветскую агитацию, путем отправки их вместе с семьями в Синьцзян[633]. Напомним также, что в приказе от 21 августа 1937 года, положившем начало депортации корейцев, пункт 5 рекомендовал дать возможность всем желающим репатриироваться в Корею и облегчить им переход границы[634].