Уплотнение границ. К истокам советской политики. 1920–1940-е

Контрабанда была, таким образом, одним из важных аспектов функционирования советской границы. Стоит подробнее остановиться на том, что представляла собой жизнь контрабандистов, и на том, как они воспринимали новые рубежи. Сделать это нам поможет уже упоминавшийся выше роман Сергея Пясецкого «Любовник Большой Медведицы». В этом тексте, носящем в значительной мере автобиографический характер, рассказывается о жизни контрабандистов на пограничной территории площадью около 40 кв. км, расположенной между Раковом на западе, Минском на востоке, Радошковичами на севере и Столбцами на юге. Роман был написан в 1935 году в тюрьме, куда Пясецкий попал девятью годами ранее, после того как вынесенный ему за вооруженное нападение смертный приговор был заменен на 15-летний тюремный срок (это было сделано по ходатайству 2-го отдела Генштаба, то есть польской разведки, на которую он работал в начале 1920-х годов). Роман принес ему известность и даже обеспечил досрочное освобождение в 1937 году, за которым последовала карьера писателя.

Выходец из семьи мелкой обрусевшей шляхты, Пясецкий рано потерял мать и воспитывался в деревне, в доме щедрого на наказания отца[326]. Затем он учился в русской школе в Минске и Бобруйске, а в 18 лет ушел в леса, где вместе с поляками и белорусами сражался с большевиками. Семья Пясецкого оказалась по обе стороны новой границы, предусмотренной Рижским договором: большая часть отцовской родни и знакомых осталась на советской территории, а сам Пясецкий обосновался в Ракове, на территории независимой Польши.

После демобилизации 12 мая 1921 года Пясецкий так и не вернулся к обычной мирной жизни. Благодаря знанию нескольких языков, характерному для жителей приграничной зоны (он владел русским, польским, белорусским и местными диалектами), в августе 1922 года он завербовался агентом 2-го отдела Генштаба. Одновременно он начал подрабатывать контрабандой.

Следует заметить, что в пограничных районах шпионаж и контрабанда были тесно связаны. Почти все профессиональные контрабандисты в тот или иной момент работали на военную разведку, а большинство плохо оплачиваемых агентов подрабатывали контрабандой. Это, кстати, не было тайной для белорусского ГПУ, которое в докладе от 31 октября 1923 года возлагало вину на соперников – сотрудников советской военной разведки:

Важную роль в развитии контрабандного промысла играют сотрудники Разведупра, кои находясь в пограничной полосе систиматически (sic!) оказывают содействие контрабандистам в получении контрабандного товара, а также и сами принимают активное участие в провозе таковой (sic!), посредством местного пограничного населения[327].

Пясецкий учился ремеслу у опытного контрабандиста Юзефа Трофиды. Именно с этого эпизода, произошедшего осенью 1922 года, начинается его повествование. Его действие разворачивается в течение двух лет, охватывая, таким образом, три «золотые осени» – три «бархатных сезона» контрабандиста. Эта деятельность, становившаяся все более опасной, не раз приводила его в советские и польские тюрьмы. В феврале 1926 года его выгнали из 2-го отдела Генштаба за «вымогательства, убийства и несоблюдение договоренностей». После неудачной попытки поступить в Иностранный легион он вплоть до ареста промышлял кражами и грабежами в Вильно.

Его рассказ можно рассматривать как своеобразное эхо административных отчетов таможни, ГПУ и пограничников. Контрабанда являлась основным занятием жителей польских приграничных городков, например Ракова. Организацией торговли – а значит, и контрабанды – занимались евреи. Они выступали в роли заказчиков и поставщиков, покупая мех (лису, норку, сурка, каракуль) в России и отправляя туда кожу для обуви, чулки, женское белье, платки, галантерею, трикотаж, лекарства. Контрабанду осуществляли – нередко весьма успешно – белорусы, причем как мужчины, так и женщины. У всех них были родственники по другую сторону границы, отвечавшие за сбыт товара. Контрабандисты знали каждую травинку в лесах, каждый камушек на берегах пограничных рек.