Уплотнение границ. К истокам советской политики. 1920–1940-е

Еще более остро эта дилемма (безопасность территории или связи с соседями) стояла на границе с Финляндией. Подписанный 14 октября 1920 года мирный договор предусматривал для российских граждан право свободного транзитного проезда через Петсамскую (Печенгскую) область в Норвегию и обратно, а для жителей Петрограда – возможность, как и прежде, пользоваться на одинаковых с финнами условиях известным санаторием «Халила», расположенным недалеко от города, в Новокиркском приходе, который отошел к Финляндии[336]. Большинство соглашений, регулировавших пересечение границы и местную хозяйственную деятельность, было подписано вслед за мирным договором, в 1922–1924 годах. Так, советским и финским рыбакам было разрешено заниматься рыбной ловлей и охотой на тюленей в территориальных водах и в любой точке Ладожского озера, которое отныне было поделено пополам границей, пересекавшей его с запада на восток. Они имели право причаливать к иностранному берегу, останавливаться там на стоянку в случае непогоды и строить в отведенных для этого местах сараи для починки сетей, засолки и сушки рыбы. Все это, разумеется, способствовало контактам между жителями двух берегов, которые жили рыбной ловлей.

5 июня 1923 года было подписано соглашение о свободной навигации по Неве между Ладожским озером и Финским заливом (карта 5). Это было вынужденное решение, вызванное отсутствием других судоходных рек, связывающих озеро с морем. Перспектива свободного перемещения по советской территории иностранцев, не подвергшихся проверке со стороны коммунистических партий, пограничников и чекистов, вызывала большие опасения в России. Советские органы безопасности видели в этой форме трансграничной деятельности не что-то привычное и тем более не возможный источник обогащения для населения обеих стран, а вторжение и угрозу для национальной территории. Советской делегации было поручено добиться согласия финнов на тщательный контроль всех перемещений. В результате под влиянием чекистов и военных Петроградского округа в соглашение был включен ряд оговорок и ограничений: финские суда были обязаны заходить для таможенного контроля в Кронштадт, где их груз опечатывался, а радиоантенны временно отключались. В течение всего времени следования по российским водам на борту судна находился представитель советской пограничной охраны. Капитан корабля нес ответственность за экипаж; ему запрещалось брать на работу лиц, которые лишились советского гражданства по декрету 1921 года.

Эти меры контроля, однако, не имели реальных последствий в начале 1920-х годов, ведь новая экономическая политика дала возможность иностранным компаниям на определенных условиях вести экономическую деятельность на советской территории, что привело, в частности, к возникновению норвежских концессий, занимавшихся добычей тюленей в Белом море[337].

Несмотря на принятые меры предосторожности регулярная навигация финских судов по Неве создавала трудности для местных пограничников. Военные также считали, что подобные соглашения угрожают безопасности Петрограда/Ленинграда.

При этом охрана границы оставалась еще очень слабой. Пограничная служба была по-настоящему создана только в 1923–1924 годах, а сотрудники таможни были крайне плохо вооружены. Четыре таможенных участка, расположенных на Карельском перешейке, насчитывали всего 70 сотрудников, половина которых служила на главной таможне в Белоострове. 200 верст границы проходили здесь по таким глухим лесам, болотам, рекам и озерам, что дорогу через них могли найти только местные крестьяне. При этом таможенники не имели ни лошадей, ни велосипедов, ни лодок, ни лыж, что обрекало их на неподвижность. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в их отчетах за период с января 1922 по март 1923 года фигурирует всего 34 случая перехвата контрабанды[338]. Следует также заметить, что, движимые стремлением заработать, многие таможенники закрывали глаза на деятельность контрабандистов. В начале 1920-х годов персонал таможни оставался еще почти тем же, что в царскую эпоху. Так, на новой советско-польской границе можно было встретить много сотрудников, до революции служивших на границе с Пруссией, проходившей к западу от Варшавы. Сохранив контакты в областях, отошедших к Польше, они продолжали использовать их с выгодой для себя. Когда весной 1923 года на таможню в Шепетовке приехала комиссия Рабкрина, велико было изумление ее членов, когда они узнали, что в соседних деревнях все сады вдоль границы арендуются советскими таможенниками![339]