Уплотнение границ. К истокам советской политики. 1920–1940-е

Как видим, административный и правовой контекст был благоприятным для депортации за пределы погранполосы всех «вредных» элементов. К этому призывали такие руководители, как уже упоминавшийся выше П. П. Любченко. Так, на конец мая 1929 года было запланировано выселение 4000 семей из Проскуровского округа УССР. Половину затрат на эту операцию должен был покрыть переселенческий фонд[498]. Но первые постановления о выселении «социально-опасного элемента» за пределы приграничных областей были подписаны только осенью 1929 года[499]. За ними стояли как добровольные отъезды, так и административная высылка репрессивного типа. В Белоруссии и на Украине преобладали депортации за пределы республики, чаще всего в северные регионы России, на Урал, а впоследствии в Сибирь. По сути, в их случае вся республика воспринималась как пограничная зона. В РСФСР речь могла идти о переселении из одной области в другую, в пределах республики. Так, лица, выселенные в начале 1930 года из погранполосы Псковской области, были направлены работать на рудники в Мурманскую область. Предполагалось, что выселенцам, больше не представлявшим опасности после того, как они покинули пограничную зону, будет оказана помощь для обустройства в новом месте. Как уточнялось в записке, посвященной организации приема выселяемых в Сибири, «главной целью переселения этого элемента является изолирование от границы и водворение в таких местах, где соцопасность играет меньшую роль или даже сходит на нет»[500]. Вряд ли можно было сформулировать лучше эту идею: опасность идет от контакта с внешним миром, и потому вдали от границы она исчезает.

Раскулачивание привело к первой советской массовой депортации. 30 января 1930 года Политбюро разделило «кулаков» на три категории в зависимости от их опасности. В первую категорию вошел «контрреволюционный кулацкий актив»: он подлежал аресту и отправке в трудовой лагерь по решению тройки. Во вторую категорию входили «остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков»; они подлежали выселению вместе с семьями в «отдаленные местности СССР». Наконец, кулакам третьей категории предстояла конфискация имущества и «расселение в пределах того же района на новых отводимых им участках земли за пределами колхозных хозяйств». Большинство было отнесено ко второй категории: 380 тысяч семей (1,8 млн человек) были погружены в товарные вагоны и отправлены на Урал, в Сибирь и Среднюю Азию. Условия, в которых оказались выселяемые в пути и по прибытии на места, были настолько страшными, что Николя Верт назвал это массовое принудительное перемещение «депортацией в никуда». В пограничной зоне раскулачивание опиралось на составленные ранее картотеки подозрительных элементов. Эти репрессивные операции, осуществлявшиеся с участием пограничников, отличались особенно большим произволом. В УССР было создано 49 межрайонных опергрупп, которые в пограничных зонах систематически включали пограничные войска[501]. Уже в середине февраля конфискация имущества и запрет снимать средства со сберегательных счетов поставили «кулаков» в крайне тяжелое положение. За этим последовала их высылка из приграничных районов Житомирской, Винницкой, Киевской областей и Молдавской АССР на Урал. В отличие от внутренних областей СССР, эти меры применялись здесь и к третьей категории. Темпы коллективизации в пограничной зоне были выше, тем более что решение создавать колхозы небольшого размера, судя по всему, помогло части крестьян быстрее адаптироваться к изменениям. В 1931 году в некоторых районах, расположенных вдоль польской границы, деревня была коллективизирована на 90 %. В Середкинском районе Псковской области доля коллективизированных хозяйств за одну неделю выросла с 16 до 60 %[502]. Тем не менее, как уже отмечалось выше, в приграничных районах Украины, где процесс тормозился сопротивлением и волнениями среди крестьян, показатели весной были ниже, чем во внутренних областях республики[503].

Репрессии в пограничной зоне могли осуществляться на двух различных географических шкалах. В то время как раскулачивание шло на уровне пограничных районов, что представляло собой зону шириной 15–25 км от границы, выселение «социально-опасных элементов» по-прежнему касалось в первую очередь узкой погранполосы шириной 7,5 км, где наблюдалось максимальное скопление беженцев и представителей национальных меньшинств. Так, в БССР погранрайоны занимали площадь более 25 000 км2, на которой проживало 682 000 жителей и размещалось 206 сельских и местечковых советов, 6549 населенных пунктов, в том числе около 2000 крупных, и свыше 120 000 «бедняцко-середняцких хозяйств». В пределах входившей в их состав 7,5-километровой погранполосы находился 61 сельсовет с 1024 населенными пунктами, где проживало 122 661 человек (15–16 % общего населения погранрайонов)[504].