Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые ценности русского народа

«Революцию все ждали, и все же она пришла неожиданно. Особенно в момент ее прихода мало кто предвидел в ней начало конца Российского государства; мало кто верил в возможность развития крайних течений до степени полного забвения интересов государства. Поэтому вначале приход революции приветствовался всеми, начиная от рабочих и кончая главнокомандующими фронтами <…>.

Надо сказать, что внутренняя политика императорских правительств последних лет действительно подготовляла почву для недовольства в самых широких слоях населения. Особенно многомиллионное крестьянство имело все основания желать радикальных перемен, будучи ограничено в гражданских правах и остро нуждаясь в увеличении своих земельных наделов».

Атаман Семенов «О себе»

Так, совершенно искренне, пишет о грянувшей революции в своих мемуарах один из активнейших участников белого движения атаман Семенов. Бескровная Февральская революция для большинства народа, включая его высшие слои, явилась очистительным дождем, вскрытием застарелого нарыва, поэтому была встречена с огромным воодушевлением практически всем населением огромной страны. Сам генерал Корнилов, возглавивший всего через несколько месяцев контрреволюционный мятеж, нацепил в эти дни на грудь красный бант. Поэтому так называемая «теория заговора», согласно которой революция 1917 года представляется как хорошо спланированная и блестяще проведенная акция неких заговорщиков, кучки темных сил, внезапно ударивших ножом в спину дотоле процветавшей, привольно жившей, не знавшей и не ведавшей проблем и горя России, мягко говоря, плохо стыкуется с исторической действительностью.

Однако одно дело – произносить с трибуны под бурные аплодисменты пламенные речи, наполненные яркими метафорами и ядовитым сарказмом, направленным против действий «бездарного» царского правительства, и совсем другое оперативно решать огромный объем накопившихся и продолжавших расти с огромной скоростью старых и новых проблем. Поэтому у новой власти, в самом ее верху, революционная эйфория быстро сменилась растерянностью, переходящей в полную беспомощность. Временное правительство безуспешно пыталось с помощью все тех же хорошо заученных в Таврическом дворце агитаторских приемов запустить в работу сломанный государственный механизм и с помощью пламенной революционной риторики организовать эффективное решение актуальных задач на фронте и в тылу. Но даже выдающиеся ораторские способности не могут заменить собой грамотных практических действий.

Одновременно стали появляться популистские, совершенно безответственные документы, такие как, например, непонятного происхождения Приказ №i, которые окончательно ликвидировали всякие разумные представления о власти, дисциплине и управлении, не только в обществе, но и в армии. Страна быстро погружалась в беспросветный либеральный хаос и анархию. Заполыхали помещичьи усадьбы, диким образом начал осуществляться земельный передел, активно разворовывались казенное имущество и склады. На фронтах теперь решения о проведении тактических и даже стратегических операций принимали солдатские комитеты отдельных воинских подразделений, что сделало вполне обыденной совершенно невообразимую для нормальной армии ситуацию, когда одна такая военная часть на основании решения комитета остается отсиживаться в окопах, а соседняя часть идет в бой, оставаясь неприкрытой с фланга.

Вот что сообщает о том трагическом периоде русской истории, в котором причудливо смешались святая вера в прекрасное завтра с горьким разочарованием в варварском сегодня, сторонний наблюдатель, член французской военной миссии в Петрограде Жак Садуль.