«Упрямец» и другие рассказы

Околийскому начальнику, видно, захотелось немедля, той же ночью допросить оратора, о какой такой «весне правды» он говорил, что она уже не за горами…

1944

Перевод А. Алексеева.

ГОЛОС НАРОДА

День святого Георгия всегда был веселым весенним праздником, однако другого такого Георгиева дня, как вчерашний, в селе не случалось.

Виновником веселья на этот раз оказался молодой попик.

И года нет, как появился он в селе, — истощавший, изголодавшийся: кожа да кости. И за этот самый год — от воды ли из нового водопровода, от приданого ли попадьихи, от приношений ли вранячан по случаю частых крестин и отпеваний — только налился попик всем на удивленье, даже мешковатая ряса ему вроде узка стала.

Прежде его желтая редкая бороденка торчала, как клок прихваченной морозом травы, а когда щеки набухли и вспыхнули от притока свежей алой крови — и борода буйно потянулась в рост, погустела и закурчавилась, совсем как у владыки.

Попик наш и вообще-то был человеком скрытным, молчаливым, а тут еще протосингел митрополии запугал его перед отъездом в наше село.

— Ты, сыне, — говорил ему протосингел, — ты самый просвещенный среди наших молодых духовников. Потому-то и посылаем тебя во Враняк. Миссионером будешь. Иди с богом, но помни — идешь к антихристам, черноязычникам. Тамошние ни бога, ни диавола не почитают. Покойный отец Лазар света божьего из-за них не видел. Ты в их сердца исподволь пробирайся, потому что если уж ополчатся они на тебя — другое село тебе подыскивать придется. Поганый там народ…

Притаился попик, смирился — кротостью божьей отличался, ребятишек вранячанских завидит — и тем дорогу уступит…

Даже на пасху, когда шестеро попов из окрестных сел, собравшись на торжественное молебствие, по-келейному разговорились о том о сем, — и тогда отец Марко слова лишнего не вымолвил. Так и не понял никто — слушает ли он лондонское, московское радио или только радио Софии верит; сбреет ли он бороду на виду у всего села при первом слухе о подходе большевиков, как намеревались сделать некоторые его братья во Христе, или же забаррикадируется в алтаре, наподобие испанских фанатиков — черноризцев, и начнет стрелять во врагов господних до последнего издыхания?

Но как ни берегся отец Марко, стараясь не попасться на крепкие прокуренные зубы нехристей, — уберечься не смог.

И его, как Адама, предала жена — собственная его попадьиха.

Перед самым Георгиевым днем она возьми да и скажи:

— Прикинул бы, отче, где нам барашка раздобыть, праздник ведь на носу.

— Нечего и прикидывать, — отмахнулся поп и поведал ей свой план. — Принесут же ягнят святить? Принесут. От каждого барашка по лопатке — и собак закормим!

Так бы оно все и случилось, если бы словоохотливая попадьиха не поделилась расчетами попа с Пе́трой Диловицей, женой кооперативного кладовщика. Та передала разговор мужу, а муж разнес его по всему селу. А где больше всего вольнодумцев да политиканов, как не в кооперативной лавке! Зашушукались эти антихристы, столковались о чем-то…

Наступил святой день.

Рано-ранехонько распахнул поп церковные двери, раскрыл старинные книги, перечитал молитву о жертвоприношении Авраама, который из великой любви к богу хотел вместо барашка сына своего заколоть, и о том, как господь бог, решив спасти юношу, запутал рога чужого барана в кустах ближайшего терновника.

Чтобы не портить аппетита перед обедом, поп даже не притронулся к зачерствевшим просфорам, лежавшим на ржавом подносе.

Прошло с полчаса, но ни одна живая душа с жареным барашком на противне не появлялась.

«Заспались, наверное, после ночной воздушной тревоги», — подумал отец Марко, вышел из церкви и вторично ударил в колокол. Потом, задрав повыше похожий на картофелину нос, потянул воздух с востока, потянул с запада — все село пахло жареной бараниной.

— М-да, его, нечистого, работа! — Отец Марко проглотил слюну и снова вернулся в церковь. — Подобных чудес и в святом писании не сыщешь!

Принялся он службу служить в пустой церкви да так разошелся, так зычно раскричался, что святые и те задрожали в своих источенных червями иконостасах.

— Хоть бы пономарь явился! — бормотал он между протяжными «Христос воскресе». — Хоть бы он своего барашка прихватил!.

Служба подходила к концу, когда в воротах церковного двора, распахнутых настежь в предвидении потока противней, показался ковылявший пономарь.

Завидев его, поп так и обмер: и этот шел без противня с ягненком!

— И ты с пустыми руками! — заорал поп на пономаря, замершего перед троном архиерея.

— Отче, прости! — перекрестился пономарь Петко. — Исповедай меня, отче, грех на мне великий! Видит бог — еле вырвался из ихних рук!

Бросив службу, отец Марко выслушал исповедь одного-единственного преданного сына церкви.

Утром, как только вынули ягненка из печки, сыновья отнесли противень в погреб, а отцу напрямик заявили, что не позволят нести этого барашка в церковь для освящения. Если же, дескать, попу Марко не терпится на Георгиев день отведать баранью ножку, пускай, говорят, сам купит ягненка, да и заколет его.