Упрямец Керабан

– Ну, знаете, я восстаю против этого! – вскричал сын Голландии, вконец оскорбленный таким эпитетом. – И прежде всего, госпожа Сарабул, не было никакого покушения!

– В самом деле? – сказал Янар.

– Да, – продолжал ван Миттен. – Была ошибка. Нас неправильно осведомили. Возможно, даже в силу коварства! Я ошибся комнатой!

– Да ну, – удивилась Сарабул.

– Простое недоразумение, которое под страхом тюрьмы мне пришлось уладить женитьбой… да еще столь поспешной!

– Поспешной или нет, – стояла на своем курдчанка, – но вы от этого не перестаете быть моим мужем! И поверьте, сударь, то, что началось в Трапезунде, закончится в Курдистане!

– Да… поговорим о Курдистане, – предложил ван Миттен, начиная сердиться.

– И, раз я замечаю, что общество друзей делает вас нелюбезным ко мне, то уже сегодня мы покинем Скутари и отправимся в Мосул, где я сумею влить вам в жилы немного курдской крови!

– Я протестую! – закричал ван Миттен.

– Еще одно слово и мы отправимся сию минуту!

– Вы отправитесь, госпожа Сарабул! – поправил невесту голландец, чей голос принял ироническую окраску. – Вы отправитесь, если вам нужно, и никто не подумает вас удерживать! А я не поеду!

– Вы не поедете? – закричала Сарабул, выведенная из себя этим неожиданным сопротивлением барана двум тиграм.

– Нет!

– Вы собираетесь противиться? – спросил Янар, скрещивая руки.

– Да, собираюсь!

– Мне… ей, курдчанке?

– Да хоть бы она в десять раз более была курдчанкой!

– Так знайте, господин голландец, – сказала благородная Сарабул, наступая на своего жениха, – так знайте, что я за женщина! Уже в пятнадцать лет я была вдовой.

– Да… уже, – повторил Янар, – а когда к этому привыкают так рано…

– Пусть так, сударыня! – перебил ван Миттен. – Но узнайте также, в свою очередь, кем я никогда не позволю вам стать, при всей вашей привычке!

– Кем же?

– Моей вдовой!

– Господин ван Миттен, – закричал Янар, кладя руку на свой ятаган, – для этого хватит одного удара!

– Вот в этом-то вы и ошибаетесь, господин Янар, и даже ваша сабля никогда не сделает госпожу Сарабул вдовой… по той милой причине, что я никогда не мог быть ее мужем!

– Да?

– И наш брак недействителен!

– Недействителен?

– Потому что, если госпожа Сарабул имеет честь быть вдовой после своих первых мужей, то я не имею чести быть вдовцом после моей первой жены!

– Женатый! Он женат! – закричала благородная курдчанка, выйдя из себя от этого уничтожающего признания.

– Да! – ответил ван Миттен, увлекшись спором. – Да, женат! И я принес себя в жертву лишь для того, чтобы спасти своих друзей и не дать арестовать их в караван-сарае Рисара…

– В жертву! – повторила Сарабул, падая на диван.

– …хорошо зная, что этот брак не будет действительным, – продолжал голландец, – поскольку первая госпожа ван Миттен более мертва, чем я вдовец… И она ждет меня в Голландии!

Поддельная супруга уже встала и в ярости обернулась к господину Янару:

– Вы слышите, брат!

– Слышу!

– Вашу сестру обманули!

– И оскорбили!

– И этот предатель еще жив?

– У него осталось лишь несколько мгновений!

– Да они взбесились! – закричал ван Миттен, сильно обеспокоенный угрожающим поведением курдской пары.

– Я отомщу за вас, сестра! – закричал господин Янар, двинувшись к голландцу с поднятой рукой.

– Я сама за себя отомщу!

И, говоря это, благородная Сарабул устремилась к ван Миттену, издавая яростные крики, которые, к счастью, были услышаны снаружи.

Глава пятнадцатая,

в которой читатель увидит господина Керабана еще более упрямым, чем когда-либо.

Дверь салона тотчас же открылась, и господин Керабан, Ахмет, Амазия, Неджеб и Бруно появились на пороге.

Керабан сразу же освободил ван Миттена от мертвой хватки Сарабул.

– Сударыня, – сказал Ахмет, – людей вот так не душат из-за недоразумения!

– Черт, – пробормотал Бруно, – мы пришли вовремя.

– Бедный господин ван Миттен! – сказала Амазия, испытывавшая искреннее сострадание к своему спутнику по путешествию.

– Решительно ему не жена нужна! – добавила Неджеб, качая головой.

Между тем ван Миттен понемногу пришел в себя.

– Ну как, тяжело было? – спросил Керабан.

– Еще бы немного, и мне – конец! – вздохнул ван Миттен.

В этот момент благородная Сарабул, обратив внимание на господина Керабана, вовлекла в дело и его:

– Это вы пошли на… эту…

– Мистификацию[348], – подсказал торговец любезным голосом. – Это как раз точное слово – мистификация!

– Я отомщу за себя! В Константинополе есть судьи!

– Прекрасная Сарабул! – горячо заговорил господин Керабан. – Вам надо обвинять только себя. Из-за мнимого покушения вы хотели, чтобы нас арестовали, а это помешало бы нашей поездке. Во имя Аллаха! Каждый выпутывается как может. Мы выпутались благодаря мнимому браку и были, разумеется, по-своему правы.

После этого ответа Сарабул вторично упала на диван из-за нервного припадка, – это свойственно женщинам даже в Курдистане.

Неджеб и Амазия поспешили ей на помощь.

– Я уеду! Я уеду! – кричала она в истерике.

– Доброго пути! – отвечал Бруно.

В этот момент на пороге появился Низиб.

– В чем дело? – спросил Керабан.