Упрямый ребенок: как установить границы дозволенного

Моя следующая задача заключалась в том, чтобы понять, насколько их воспитательные методы «монтируются» с темпераментом и стилем обучения Джастина. Я попросил обоих родителей выбрать какой-нибудь типичный пример плохого поведения Джастина и очень точно, шаг за шагом, описать, что именно они говорят и делают, когда он так себя ведет. Без малейшего промедления оба родителя сошлись на том, что утренняя битва – самая тяжелая часть дня. Каждый день начинается у них с мрачной и недовольной ноты.

– Хорошо, – предложил я, – опишите, что происходит утром, когда вы просите Джастина собраться в школу.

Шерри начала первой. Пока она описывала утреннюю рутину, я схематически отмечал каждый шаг в последовательности взаимодействия. Визуальные схемы – отличный способ помочь родителям лучше познакомиться с их семейным танцем. Когда Шерри закончила, мы несколько минут размышляли над ее схемой (рис. 5.1). Шерри округлила глаза, увидев длину своей схемы.

– Ничего себе! – воскликнула она. – Да я уже от одного взгляда на это сооружение чувствую себя изнуренной! А ведь я каждый день это делаю!

– Да. Это долгий, бессмысленно затянутый «танец», – согласился я, давая ему ту оценку, которую он заслуживал. – Я понимаю, почему вы чувствуете себя настолько измотанными.

Рис. 5.1. Схема Шерри

Для многих родителей исполнение «семейных танцев» напоминает процесс накопления стрессовых купонов. Когда их скапливается достаточно много, их можно обменять на «призы»: головные боли, проблемы с желудком, депрессию и набор прочих расстройств.

Ее схема на многое раскрывала глаза. С момента первого вмешательства до самого конца она перебирает много различных форм убеждения, но ни одна из них не останавливает плохое поведение Джастина. Как правило, Шерри начинает с повторений и напоминаний, но ее требования игнорируются. Далее она пробует предложить сделки, увещевать и читать нотации – все с тем же результатом. Сопротивление Джастина продолжается.

Чем больше она говорит, тем сильнее себя накручивает, и это продолжается до тех пор, пока выговоры не превращаются в крики, а торговля не уступает место угрозам. Когда достигается «точка кипения», она отсылает сына в комнату одеваться и говорит ему, что он должен выйти из дома в 7:45 – и он уйдет без завтрака, если окажется не готов. Плохое поведение Джастина обычно прекращается в этой точке. Если он заканчивает сборы вовремя, то получает свой завтрак. Если нет – уходит из дома с пластиковым пакетом с тостами или сухими хлопьями.

Пока оба родителя разглядывали схему, я тоже вернулся к ней и обвел кружком те стадии, где использовали слова. Пометил их значком «вербальные стадии». Они заняли почти всю схему. Затем нарисовал прямоугольник вокруг слова «тайм-аут» в конце схемы и пометил его как «стадию действия». Этот прямоугольник был не в пример меньше (рис. 5.2).

– Между точками А и В вы пробуете множество разных способов, чтобы заставить Джастина слушаться, – заметил я. – Какой из них прекращает его плохое поведение?

Рис. 5.2. Схема Шерри: вербальные и действенные стадии

Взгляд Шерри уперся в прямоугольник в конце схемы. Шаблон прояснился. Она тратит большую часть времени и энергии на методы, которые не работают. Я подытожил то, о чем нам рассказала ее схема:

– От вашего первоначального требования в точке А до наступающего со временем действенного шага в точке Б Джастин усиленно сопротивляется вашим словам, чтобы понять, насколько далеко он может зайти. Чем сильнее он давит, тем больше вы говорите – и тем больше сердитесь. Когда вы наконец доходите до точки кипения, вы прекращаете свой танец действенным шагом.

Шерри кивнула.

– В какой момент ваше сообщение становится отчетливым и ясным? – спросил я. Она указала на действенный шаг. – Именно! – подтвердил я. – Именно тогда прекращается плохое поведение и начинается послушание. Это и есть та жесткая граница, которую ищет Джастин. Ситуация улучшается, когда вы до нее добираетесь.

Шерри поняла, к чему я клонил. Она осознала, что ее воспитательные методы плохо соответствовали темпераменту и стилю обучения ее упрямого сына. На ее лице появилось выражение облегчения.

Далее мне надо было помочь Шерри найти истоки происхождения ее «танца». Я попросил ее рассказать, что делали ее родители, когда она в детстве плохо себя вела. Пока она описывала их методы, я зарисовал ее ответ в виде схемы на доске, а потом разместил рядом с ее схемой. Когда она закончила, я отступил назад и дал ей возможность обдумать результат. Она была удивлена.

– Я-то считала, что в отношении дисциплины действую не так, как мои родители! – воскликнула Шерри. Но схемы демонстрировали иную картину. Если не считать концовок, они были почти идентичны. Шерри завершала свои «танцы» тайм-аутом, а ее родители – шлепками. Она исполняла тот же «танец», только с другим финальным «па».