Ур

ЧИСЛО ЖЕРТВ В НЬЮ-ЙОРКЕ ПРЕВЫШАЕТ 6 МИЛЛИОНОВ

МАНХЭТТЕН ОПУСТОШЕН РАДИАЦИЕЙ

РОССИЯ СТЕРТА С ЛИЦА ЗЕМЛИ

ПОТЕРИ В ЕВРОПЕ И АЗИИ «НЕИСЧИСЛИМЫ»

КИТАЙ ЗАПУСКАЕТ 40 МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫХ БАЛЛИСТИЧЕСКИХ РАКЕТ

– Выключите его, – тихо и мрачно проговорил Робби. – Это как в той песне – «я ничего не хочу больше видеть».

– Будьте оптимистами. Похоже, мы уклонились от пули в большинстве Уров, включая наш, – произнес Дон, но его голос был нетвердым.

– Робби прав, – сказал Уэсли. Он обнаружил, что последний выпуск «Нью-Йорк Таймс» от 19 ноября 1962 года состоит всего из трех полос. И в каждой статье была смерть. – Выключай. Хотел бы я никогда не видеть эту чертову хрень на первой полосе.

– Уже поздно, – сказал Робби. И как он был прав!

* * *

Они спустились вниз вместе и теперь стояли на тротуаре перед домом Уэсли. Главная улица почти опустела. Ветер усиливался, завывал между домов и гнал вдоль тротуаров ноябрьские листья. Трио подвыпивших студентов неверным шагом брело по направлению к переулку Братства, напевая что-то похожее на «Райский город».

– Я не могу указывать тебе, как поступать – это твой гаджет – но если бы он был моим, я бы от него избавился, – сказал Дон. – Он тебя засосет.

Уэсли подумал, стоит ли сказать, что эта идея уже приходила ему в голову, и решил не говорить.

– Обсудим завтра.

– Нет, – сказал Дон. – Завтра я везу жену с детьми во Франкфорт, к тестю с тещей, на замечательный трехдневный уикенд. Мои занятия проведет Сюзи Монтанари. И после сегодняшнего семинарчика, я уеду с удовольствием. Робби, тебя куда-нибудь подвезти?

– Спасибо, не нужно. Я с двумя приятелями снимаю квартиру в паре кварталов отсюда. Над «Сюзан и Нэн».

– Там не слишком шумно? ­– спросил Уэсли. Местное кафе «Сюзан и Нэн» работало семь дней в неделю, с шести утра.

– Мне обычно не мешает, – усмехнулся Робби. – Зато цена справедливая.

– Отлично. Спокойной ночи, парни, – Дон направился к своей «тойоте-терцел», но обернулся. – Я поцелую детей, прежде чем лечь. Может, это поможет заснуть. Эта последняя история… – он покачал головой. – Для меня это слишком. Без обид, Робби, но засунь свой день рождения в задницу.

Они смотрели, как исчезают из вида габаритные огни его автомобиля, и Робби задумчиво произнес:

– Мне еще никто не предлагал засунуть в задницу день рождения.

– Я уверен, он не хотел, чтобы ты принимал это на свой счет. И знаешь, думаю, он прав насчет «Киндла». Это, конечно, увлекательно – чересчур увлекательно – но с точки зрения практики бесполезно.

Робби уставился на него, широко раскрыв глаза.

– Вы называете доступ к тысячам неизвестных произведений великих писателей бесполезным? Елки, да какой же вы после этого преподаватель английского?

Уэсли не смог возразить. Тем более зная, что рано или поздно он вернется к чтению перед сном «Собак Кортленда».

– Кроме того, – продолжал Уэсли, – он не может быть совсем бесполезным. Можно напечатать одну из этих книг и отправить издательству, вы думали об этом? И знаете, подпишите ее собственным именем. Станьте следующим событием в литературе. Вас назовут преемником Воннегута или Рота, или еще кого.

Идея выглядела привлекательно, особенно когда Уэсли вспомнил о бесполезных каракулях в своем портфеле. Но он покачал головой.

– Наверное, это станет нарушением Законов Парадокса… что бы они ни значили. Но, что важнее, это разъест меня, как кислота. Изнутри.

Он помолчал, не желая, чтобы его слова прозвучали высокомерно, и стремясь точно сформулировать приемлемую причину так не поступать.

– Мне было бы совестно.

Парень улыбнулся.

– Вы хороший чувак, Уэсли.

Они шли в направлении квартиры, где жил Робби, вокруг ног кружились листья, месяц над головой плыл в облаках, которые гнал ветер.

– Ты думаешь?

– Да. И тренер Силверман тоже так думает.

Уэсли остановился, захваченный врасплох.

– Что ты знаешь обо мне и тренере Силверман?

– Лично? Ничего. Но вы же знаете Джози из команды? Джози Квинн из нашего класса?

– Конечно, я знаю Джози.

Это та, что говорила как добрый антрополог, когда они обсуждали «Киндл». И действительно, он знал, что она из «Леди Сурикат». К сожалению, всего лишь одна из запасных, которых выпускали на поле только в случае разгромного счета.

– Джози говорит, тренер совсем расстроена с тех пор, как вы расстались. Брюзжит постоянно. Все время заставляет их бегать, а одну девчонку выгнала из команды.

– Это было до того, как мы расстались, – и он подумал: в некотором смысле, из-за этого мы и расстались. – А… вся команда о нас знает?

Робби Хендерсон посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Если Джози знает, все знают.

– Откуда? – Эллен бы им не рассказала; информировать команду о своей личной жизни – не слишком по-тренерски.

– А откуда женщины все знают? – спросил Робби. – Просто знают и все.

– Вы с Джози дружите?