Ураган. Книга 1. Потерянный рай

Когда сразу после рассвета бледные от ужаса охранники прибежали к нему с вестью, что оба пленника исчезли, и почти одновременно с этим обнаружилось, что она тоже пропала, его гневу не было предела. Он тут же послал людей обыскать ее тайное убежище в скале, о котором знал уже много лет, и приказал им не возвращаться без нее и без диверсантов. Ночному охраннику он приказал отрезать нос, остальных высекли и бросили в тюрьму, обвинив в заговоре, ее прислужниц подвергли порке. В конце концов он в бешенстве поехал в аэропорт, погрузив весь дворец в пучину ужаса.

Да проклянет их всех Аллах! – думал он, изо всех сил стараясь успокоиться и не сводя глаз с самолета. Небо пестрело голубыми прорехами, которые в пелене зловещих туч продрал сильный ветер, гонявший поземки по заснеженной взлетно-посадочной полосе. Абдолла-хан был в каракулевой шапке, зимнем пальто с меховым воротником и в ботинках на меху. Холод туманил его очки. В кармане у него лежал маленький револьвер. В небольшом здании аэропорта за его спиной не было никого, кроме его собственных людей, которые контролировали само здание и подъездную дорогу к нему с противоположной стороны. Наверху, на крыше, он посадил в засаду снайпера с приказанием убить Фазира, если Абдолла-хан достанет из кармана белый платок и высморкается. Все, что можно, я сделал, думал он, теперь все в руках Аллаха. Ну падай же, сын горящего в аду отца!

Но 125-й безукоризненно приземлился, взметнув колесами фонтаны снега. Его страх усилился. Как и удары его сердца.

– На все воля Бога, – пробормотал он и сел в машину на заднее сиденье, отделенное от шофера и Ахмеда, его самого доверенного советника и телохранителя, поднимающейся пуленепробиваемой перегородкой. – К самолету! – приказал он и проверил револьвер, сняв его с предохранителя.

125-й свернул у дальнего конца полосы на рулежку, развернулся носом к ветру и остановился. Здесь было холодно и неуютно, одни только снежные поземки и открытое пространство. Большой черный «роллс-ройс» подкатил сбоку, и дверца самолета открылась. Он увидел Хашеми Фазира, который рукой подзывал его:

– Салам! Мир вам, ваше высочество, поднимайтесь на борт.

Абдолла-хан опустил стекло и крикнул в ответ:

– Салам, мир вам, ваше превосходительство, присоединяйтесь ко мне в машине! – Ты, должно быть, считаешь меня дураком, если думаешь, что я суну голову в такую ловушку, подумал он. – Ахмед, поднимись на борт, отправляйся вооруженным и притворись, что не говоришь по-английски.

Ахмед Дурсак был туркменом-мусульманином, очень сильным, умевшим крайне быстро управляться с ножом и метко стрелять. Он выбрался из автомобиля, держа свой автомат в свободно опущенной руке, и быстро взбежал по трапу; ветер дергал за полы его длинного пальто.

– Салам, ваше превосходительство полковник, – сказал он на фарси, остановившись снаружи на верхней ступеньке. – Мой господин умоляет вас, пожалуйста, присоединиться к нему в машине. Тесные салоны маленьких самолетов вызывают у него беспокойство. В машине вы можете говорить приватно и без помех, совершенно наедине, если пожелаете. Он спрашивает, не окажете ли вы его бедному дому высокую честь и не остановитесь ли у него во время своего пребывания здесь.

Хашеми был шокирован тем, что у Абдоллы-хана хватило нахальства – и уверенности в себе – отправить своего посланника вооруженным. Встреча в машине его тоже не устраивала: слишком легко организовать прослушивание или подложить мину-ловушку.

– Передайте его высочеству, что в машине у меня иногда развивается клаустрофобия и я умоляю его подняться сюда. Здесь мы сможем поговорить приватно, тоже без посторонних, и я счел бы это одолжением. Разумеется, вам следует обыскать салон на случай, если в самолет прокрался какой-нибудь гнусный чужеземец.

– Мой господин предпочел бы, ваше превосходительство, чтобы вы при…

Хашеми придвинулся ближе, его губы сжались в тонкую линию, и голос стал таким же сдавленным.

– Обыщи самолет! Прямо сейчас! И сделай это быстро, Ахмед Дурсак, трижды убийца, один раз – женщины по имени Наджме, и делай, что я приказываю, или ты не проживешь и недели на этой земле.

– Тем скорее я попаду в рай, ибо, служа хану, я исполняю Божий труд, – ответил Ахмед Дурсак, – но я проведу обыск, если вы этого желаете. – Он шагнул в дверь и увидел двух пилотов в своей кабине. В салоне сидел Армстронг. Глаза Ахмеда сузились, но он ничего не сказал, лишь вежливо прошел мимо и открыл дверь туалета, убедившись, что внутри никого нет. Больше человеку здесь спрятаться было негде. – Если то, что вы предлагаете, ваше превосходительство, окажется возможным, пилоты покинут самолет?

Хашеми еще раньше спросил капитана, Джона Хогга, не обяжет ли он его, если это вдруг будет необходимо.

– Извините, сэр, – ответил Хогг, – но мне эта идея совсем не нравится.

– Это займет всего несколько минут. Вы можете забрать ключ зажигания с собой и прерыватели, – добавил Роберт Армстронг. – Я лично прослежу за тем, чтобы никто не заходил в кабину и ничего не трогал.

– Мне это все равно не нравится, сэр.