Ураганные войны

Для Аларика это было прекрасно и одновременно ужасно: они с Таласин ритмично двигались по кругу и сходились в центре снова, и снова, и снова, словно в танце, каждое соприкосновение их тел отдавалось маленькими снопами искр статического электричества. Его вены воспылали диким воодушевлением, отражение которого он увидел и на ее лице под ярким послеполуденным солнцем. Оба предвосхищали каждое движение соперника и доводили друг друга до предела, древний амфитеатр сотрясался от рева магии, необузданной мощи, что вырывалась из эфирного пространства. Теперь он понимал, почему она сражалась именно так, после той жизни, которая у нее была. Мысленным взором он видел ее ребенком, задиристым и дерзким, крадущимся к двери с кухонным ножом под поношенной накидкой, которая плохо защищала от воющих ледяных ветров Великой Степи. Но здесь и сейчас, среди руин, Таласин была богиней войны, двигающейся в такт первобытному гимну.

«Ты совсем как я, – подумал Аларик, не зная, утешило его это открытие или обеспокоило. – Мы оба голодны».

«Мы оба хотим проявить себя».

…….✲……..

Таласин чувствовала себя счастливой.

Нет, слово «счастливая» и близко не описывало ее чувства. Это было упоение, чистое и необузданное, свет боролся с тенью, спустя столько времени юная Ткач Света слилась в схватке с другим эфиромантом, ее тело двигалось в знакомом ритме.

В какой-то момент они с Алариком перестали гоняться друг за другом по всему амфитеатру. Они перешли в ближний бой, не желая разделяться, считаные миллиметры отделяли ее от жара их объединенной магии, что мог опалить кожу. Серые глаза Кованного Тенью сверкали серебром, а ухмылка была бесстыжей: он получал от этого извращенное удовольствие, так же как и она. Она знала, что должна хотя бы попытаться создать щит, но что, если магия в очередной раз подведет и тени причинят ей боль? К тому же в ее душе зияла бездонная пустота, которая настаивала на том, что она могла бы одолеть его, если бы просто двигалась немного быстрее, била немного сильнее…

Но удары порою бывают излишне сильными.

Ее кинжал врезался в его щит, и противник отступил быстрее, чем она ожидала. Таласин вложила в удар всю силу, поэтому сбилась с ритма, один из двух ее клинков исчез из-за потери концентрации. Аларик вытянул руку с оружием прямо за спиной девушки, готовясь к следующей атаке, но та развернулась, оказавшись на уровне сгиба его локтя.

Талия Таласин внезапно оказалась заключена в стальной капкан руки Аларика, при этом боком она прижималась к его твердой груди, а жужжащий кинжал держала у шеи, но и сама подбородком почти касалась острия его меча. Они оба раскраснелись и тяжело дышали. Его кожа была горячей и влажной от пота. «Так вот каково это – гореть», – подумала воительница, прислушиваясь к визгу Врат Теней, высокому гулу Светополотна, прерывистому ритму короткого дыхания Аларика у себя над ухом.

– Ты сражалась всю свою жизнь, – прохрипел он низким неровным голосом, который звучал не совсем как его собственный, но вместе с тем как самый что ни на есть настоящий. – Ты инстинктивно пытаешься нанести удар первой, пока никто не причинил тебе вреда. Но иногда именно чужой удар определяет нас.

Слова донеслись до Таласин колебаниями воздуха, легким ветерком обдувая ее висок, пока меч Аларика медленно поднимался, сокращая расстояние между зазубренным темным лезвием и линией ее подбородка.

– Нужно принять этот удар. Позволить ему со звоном пробиться сквозь нашу защиту, пока мы не убедимся в том, что, когда все закончится, мы все еще будем стоять на ногах.

Таласин поджала пальцы ног. Она поднесла кинжал ближе к его горлу, движение повело за собой бедро, и оно скользнуло по его паху. Щит в левой руке Аларика исчез – почему после всех этих разговоров о защите? – и тут он коснулся ее, рука в кожаной перчатке легла ей на живот, большой палец задел край ее нагрудной повязки.

Что, если он снимет эти перчатки?

Каково было бы чувствовать его обнаженные пальцы, накрывшие ее живот?

Таласин не могла ясно мыслить. Азарт боя превратился в нечто куда более опасное. Она так остро ощущала Аларика, то, как его тело касается ее, как напряжены его мышцы рядом с ее собственными.

Он выдохнул. Она повернула голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх, и от увиденного у нее остановилось сердце.

Выражение его лица было похоже на зимнюю бурю и волчью песнь.

– Ваш ход, лахис’ка, – произнес он, взгляд его серебристых глаз скользнул по ее губам.

– После вас, ваше величество, – прошептала она, не зная, почему говорит так тихо или почему вообще сказала это, и в конце концов…

В конце концов, это не имело значения. Они шевельнулись одновременно, ее кинжал скользнул по плоской поверхности его меча, брызнув статическим разрядом и эфирными искрами. Аларик наклонился, Таласин приподнялась, и в сиянии света и тьмы, под голоса скрещенных клинков, их губы соприкоснулись.

Глава тридцать вторая

Аларик никогда раньше никого не целовал и уж точно не планировал целовать Таласин. У него была целая масса причин не делать этого.