Ураганные войны

Зеркало отражало гардеробную Таласин в овале из полированного стекла, обрамленного резными колибри и лозами цукини, с блестящей мозаикой перламутра. Девушка сидела перед ним, снова облаченная в пышный наряд, шитый из волокон банановых стеблей, которые придавали пестрый глянец, шея затекала от тяжести очередной броской короны. Цзи корпела над макияжем своей госпожи, орудуя множеством ивовых кистей на длинных ручках, обмакивая их в миниатюрные золотые горшочки с различными порошками и создавая образ, который был бы достоин лихие ки Ненавара на официальном торжестве.

Как обычно, Таласин молча страдала, пока ее придворная дама творила особую форму магии. Но, не как обычно, голову Таласин окутывал туман мыслей об Аларике. Мыслей о его раздражающе огромном теле, теплом и крепком, оказавшемся так близко к ней. О его ладонях, обхвативших ее плечи, о ребристой коже его перчаток, скользивших по ее шее.

Таласин была готова поклясться желтыми ногтями Всеотца, что задрожала тогда. Она правда задрожала от прикосновений Аларика, кожа покрылась мурашками. Он позволял себе такие вольности, а она…

Не испытала отвращения.

Напротив, внутри нее расцвело престранное томное желание.

Ее тогда не волновало, что он был бесчеловечным императором Ночи, жестокосердным предводителем легиона Кованных Тенью. Несколько ужасающих мгновений она смотрела на его губы, ее тело предательски пело, когда они приближались. Она прислонялась к нему спиной и поднимала голову ему навстречу. Она хотела, чтобы ее согрели. Хотела узнать, к чему это приведет.

Таласин вспомнила, что Солу нравилось так же обнимать Каэду. Он мог подкрасться к ней сзади и положить руки ей на плечи или талию, прохрипеть приветствие, после чего оставить на ее шее игривый поцелуй, на виду у всех.

Всякий раз, когда Таласин видела это – всякий раз, когда наблюдала, как ворчунья Каэда тает в объятиях Сола, – ей становилось интересно, каково это, будь на их месте она и кто-то, кто ее любит.

А теперь Сол мертв, а Каэда пропала, и Таласин в порыве отчаяния сравнивала привязанность, которая была между ними, с той блеклой пародией на таковую в плюмериевой роще. Это было не более чем неудачной, необъяснимой случайностью, произошедшей с ней и человеком, которого она ненавидела, который ненавидел ее.

Она ощутила тошноту в животе.

Аларик ведь собирался поцеловать ее, так? Она, конечно, ничего не смыслила в этих вещах, но все указывало на это, так? Почему?

Почему он вообще попытался поцеловать ее? И почему, зная, кто он и что сделал, она даже хотела этого?

«Ненависть – это один из видов страсти», – сказала Ниама Лансун в день, когда прибыли кесатхары. Возможно, дело было именно в этом. Сбой, подобный случайному подключению к другой частоте, когда спутываются два провода эфирных волн, и ничего больше, поэтому Таласин решила выбросить эти мысли из головы. Возможно, даже зарезать Аларика, если тот попытается поднять эту тему.

– Знаете, ваша светлость, – защебетала Цзи, ловко проводя ивовой кисточкой, кончик которой покрывал коричневый пигмент, по бровям Таласин, – я тут на днях подумала, что император Аларик не так уж и ужасно выглядит для чужака. По-моему, в плане его внешности вам могло не повезти гораздо сильнее. Серьезно! – воскликнула она с легким смешком в ответ на ворчание Таласин. – Он слегка задумчивый и несколько пугающий, одет во все черное, но он высокий, и у него красивые волосы. И его губы, они очень…

– Н-ну-ка перестань! – едва не закричала Таласин, ее отражение в зеркале с колибри стало пунцовым.

Она не могла понять, было ли отсутствие неприязни Цзи к Аларику просто ее умением во всем искать хорошее или искренним равнодушием к тому, какую угрозу Кесатх представляет для ее родины. Таласин подозревала, что последнее. Цзи выросла в замке со множеством слуг, исполнявших каждый ее каприз, с обнадеживающей мыслью о том, что однажды она унаследует титул дайи от своей заботливой матери. Девочке шестнадцать, она невероятно болтлива и, казалось, не волнуется ни о чем на свете.

Тем не менее приказ лахис’ки был приказом, и поэтому Цзи не стала развивать тему об Аларике. Но когда она посыпала бледной мерцающей пудрой переносицу Таласин, ее глаза искрились весельем.

– А на северо-западном Континенте приняты ухаживания, ваша светлость? Здесь мы делаем маленькие подарки в знак своей привязанности, отправляем письма, держимся за руки под цветущими деревьями обет-жасмина, иногда украдкой целуем друг друга. А еще мальчики поют нам серенады под окнами. Где-нибудь есть нечто похожее?

– Откуда мне знать? У меня никогда не было времени на что-то подобное. – К Таласин пришла мысль о том, что перечисленное не вполне соответствовало ее собственным наблюдениям за ненаварской культурой. – Я думала, большинство браков среди аристократии Доминиона – по расчету.

– Да, но есть и те, кто женится по любви, – ответила Цзи. – Например, моя двоюродная сестра Харъянти, дайя из Сабтана. Надеюсь, когда-нибудь и мне так повезет.