Урановый рудник

— Я вас предупреждал, — сказал он, куря короткими, злыми затяжками, — не жалуйтесь, сами напросились… Словом, как вы понимаете, штольня была взорвана вместе со всеми, кто находился в лагере. С рудника уехали только Донцов и его группа — не то шесть, не то семь человек. Оружие, остатки продовольствия, вещевые склады, запчасти, механизмы, горючее — все это тоже было, согласно отчету Донцова, утилизировано, то есть попросту похоронено в штольне. Вывозить весь этот хлам на Большую землю показалось дорого, да и секретность, опять же…

Холмогоров и Петров одновременно покосились на инвентарные списки, что до сих пор лежали на табуретке в углу.

— Да-да, — кивнул Завальнюк, — это они самые и есть. Секретность секретностью, а бюрократия бюрократией, этой заразе любая секретность нипочем. Вот эти два ствола, которые Петров, спасибо ему, добыл нынче ночью, по идее, должны сейчас лежать под сотнями тысяч тонн каменной породы. Только вы меня, Христа ради, не перебивайте, а то я собьюсь.

Короче говоря, Донцов с полудюжиной головорезов отбыл к месту назначения на тентованном армейском «Урале» повышенной проходимости. Местом назначения, согласно полученной мной информации, был учебно-тренировочный лагерь под Чечней, а может, и в самой Чечне. Остаток зимы и почти всю весну они там тренировались, восстанавливали форму и входили, так сказать, в курс событий, после чего получили задание и покинули лагерь на том самом «Урале». А буквально через пару дней «Урал» — вернее, то, что от него осталось, — случайно обнаружили на горной дороге. Кто-то врезал по нему прямой наводкой из «Стрелы»…

— Ого, — сказал Петров.

Холмогоров не знал, что такое «Стрела», но по реакции участкового догадался, что речь идет о каком-то мощном оружии — пожалуй, даже чересчур мощном, чтобы использовать его против такой мишени, как грузовик.

— Ну да, — усмехнулся Завальнюк, — это как раз то, что называется «из пушки по воробьям». Те, кто расследовал данное происшествие, — если это можно назвать расследованием — пришли к выводу, который напрашивался сам собой: полевой командир, устроивший засаду, очень хорошо знал, с кем придется иметь дело, и позаботился, чтобы эти самые «воробышки» не разлетелись из своей корзинки в разные стороны и не выклевали ему жизненно важные внутренние органы. А они запросто могли это сделать, если бы их всех не уложили одним махом.

Опознать удалось всего двоих или троих из всей группы, но общее число трупов совпадало с численностью подразделения Донцова, и именные медальоны соответствовали тем, что его люди получили перед выходом на задание.

Генерал Никольский, который в тот момент курировал группу Донцова, поспешил закрыть дело, хотя в нем уже тогда было очень много белых пятен. Похоже, Донцов со своими головорезами уже давно стоял ему поперек глотки, и он втайне обрадовался, когда их буквально размазало по дороге ракетой, которая способна сбить реактивный штурмовик. Но его заместитель, полковник Панин, почему-то не удовлетворился официальной версией. В ту пору, как я понимаю, им двигало очень простое соображение: он хотел отыскать крысу, которая продала чеченцам информацию о группе Донцова. Он думал, что предатель засел в Управлении, в Москве, потому что на месте про группу и поставленную перед ней задачу никто просто не знал. В этом, кстати, не было ничего нереального, и Панину действительно удалось добиться снятия с должностей двух полковников и одного генерала, так что хоть какая-то польза от его работы в этом направлении все-таки получилась. Но свет на судьбу группы Донцова ему пролить так и не удалось. Наоборот, все еще больше запуталось, когда один из экспертов, едва ли не лучший специалист в своей области, осмотрев остатки грузовика, заявил, что мощность взрыва и характер повреждений наводят на мысль не столько о «Стреле», сколько о нескольких килограммах тротила, заложенных где-то между кузовом и кабиной, чуть ли не в самом бензобаке. Впрочем, с уверенностью подписаться под собственным заключением эксперт не рискнул, тем более что дело было уже через два или три месяца после взрыва, и все это время остатки грузовика ржавели на обочине под открытым небом.

Это означало новый поворот дела — для Панина означало, а больше ни для кого, потому что никому это не было интересно. Панин же сообразил, что если грузовик и впрямь был заминирован, то предатель, погубивший группу Донцова, засел вовсе не в Управлении, а был членом самой группы. Тут он, конечно, вспомнил взрыв шахты и прочие меры по обеспечению секретности, но эта версия в ту пору ничем не была подтверждена, и разрабатывать ее полковнику пришлось на свой страх и риск, в порядке художественной самодеятельности, в результате чего расследование затянулось на годы.