Урановый рудник

Встреча произошла ближе к вечеру, когда малиновый шар солнца коснулся черных макушек вековых кедров на далеком западном горизонте. Подлесок выше по склону, справа от отца Михаила, вдруг бесшумно раздвинулся, и оттуда вышел человек, а за ним еще один. Перевалив через насыпь узкоколейки, они остановились на дороге лицом к отцу Михаилу. Позы их не оставляли сомнения в том, что пройти дальше без обстоятельного разговора не получится.

Приблизившись, отец Михаил понял, что разговор будет трудным — уж очень дикий и воинственный у незнакомцев был вид. Одеты они были в видавшие виды пятнистые маскировочные комбинезоны и солдатские кирзовые сапоги, в руках держали автоматы, а пояса у обоих были отягощены подсумками, штык-ножами, флягами и даже, как с удивлением отметил батюшка, деревянными кобурами, в коих, насколько ему было известно, обыкновенно носят пистолет системы Стечкина. Волосы у обоих были длинные, до плеч и даже ниже, — у одного густые, темно-русые, а у другого черные, как смоль, довольно редкие и спутанные. Удивительнее всего батюшке показались лица — гладко выбритые и зачем-то размалеванные полосами и пятнами. Полосы были не серо-зеленые, как у спецназовцев или снайперов в засаде, а, напротив, кричаще яркие — алые, белые, угольно-черные. Полосы эти составляли некое подобие грубого, примитивного рисунка, живо напомнившего отцу Михаилу боевую раскраску североамериканских индейцев. Сходство с индейцами дополнялось длинным пером, торчавшим в прическе русоволосого. Несмотря на серьезность ситуации, отец Михаил едва не расхохотался, увидев это перо.

Брюнет сделал красноречивое движение стволом автомата. Боевая раскраска придавала ему клоунский вид, но серьезность намерений не вызывала сомнений. Посему батюшка, мысленно обратившись к Господу с коротенькой молитвой, отстегнул от пояса и бросил на дорогу свой охотничий нож с костяной рукояткой, не глядя, скинул с плеч рюкзак и, освободившись от поклажи, поднял руки вверх.

Брюнет ленивым жестом передвинул автомат за спину и вразвалочку подошел к отцу Михаилу с явным намерением его обыскать. «Сразу не шлепнули — значит, разговор будет, — подумал батюшка, наблюдая за его приближением. — Слава тебе, Господи!»

Походка брюнета показалась ему странной. Это не была легкая поступь охотника и следопыта; это также не была твердая походка военного или нервный, торопливый шаг горожанина. В этой ленивой, небрежной и в то же время будто бы танцующей походочке отцу Михаилу чудилось что-то до боли знакомое и в то же время совершенно неуместное в данных условиях.

Чтобы понять, что не дает ему покоя, отец Михаил мысленно очистил лицо брюнета от цветных полос, убрал оружие, камуфляж, укоротил волосы… Теперь все стало по своим местам: перед ним был классический, хрестоматийный урка, двигающийся по проходу между трехъярусными нарами в тюремной камере навстречу новичку со словами: «Ну что, фраерок, закурим?»

Теперь, когда дело сдвинулось с мертвой точки, отец Михаил видел и другие подтверждения своей догадке: характерную сутулость, разболтанность движений, нездоровую худобу, волчий блеск глубоко посаженных глаз и корявую вязь тюремных татуировок, сплошь покрывавших костлявые кисти рук. Подойдя, брюнет издевательски улыбнулся отцу Михаилу. Во рту у него при этом блеснул полный набор изготовленных из нержавеющей стали зубных протезов, и это развеяло последние сомнения — перед отцом Михаилом стоял отпетый уголовник, ветеран бесчисленных отсидок, невесть как очутившийся в здешних краях и при этом вооруженный до зубов.

Блатной, для чего-то вырядившийся спецназовцем, который решил поиграть в индейцев (или, напротив, индейцем, раздобывшим спецназовскую амуницию), с ловкостью профессионального вертухая обыскал отца Михаила с головы до ног и отступил на шаг. Его напарник при этом держал батюшку на мушке. За время обыска никто не проронил ни слова, и отец Михаил решил, что начать беседу придется ему.

— Что происходит? — спросил он довольно благожелательно, стоя, как сдающийся в плен оккупант, с поднятыми над головой руками.

Брюнет фасонисто сплюнул сквозь зубы под ноги отцу Михаилу.

— А ты, борода, не понял?

Говорок у него тоже был характерный, лагерный.

— Признаться, не совсем, — сказал отец Михаил.

Блатной снова сплюнул ему под ноги и вдруг без предупреждения ударил батюшку кулаком в лицо. Удар был довольно сильный, нижняя губа лопнула, рот наполнился кровью, и настала очередь отца Михаила сплевывать под ноги.

— Теперь понял? — с издевкой поинтересовался блатной.

— Увы, — утирая ладонью окровавленный рот, кротко ответствовал отец Михаил, — при всем моем стремлении постигнуть суть происходящего…