Уравнение Гровса с тремя неизвестными

Генерал выступил с гневной речью и пригрозил активистам, собирающим подписи увольнением. Но к его удивлению никто не испугался, наоборот, многие потребовали разорвать с ними контракт, несмотря, что немногие подписали петицию. Назревала недопустимая для Гровса ситуация, свой автограф под петицией оставили все лауреаты Нобелевской премии, руководители научных направлений проекта и лабораторий. Если генерал разорвет с ними контракты, то его самого уволят по профнепригодности. И Гровс в который раз обратился за помощью к Оппенгеймеру, способному всегда уладить любую ситуацию в разногласиях среди ученых.

— Роберт, чего ты молчишь? — спросил Гровс, — помоги выйти из этого дурацкого тупика!

— Я не могу вносить поправки в Конституцию США, чтобы запретить им это делать, — спокойно отвечал Оппенгеймер, — каждый гражданин правомочен обратиться к президенту!

— Но такого права нет в контрактах, которые они подписали! — пытался вывернуться Гровс.

— Если контракты противоречат нашей Конституции, — рассуждал Оппенгеймер, — тогда они недействительны! Ты, генерал, знаешь это не хуже меня… Но я попробую сейчас выступить перед собранием.

Его речь была спокойна, Роберт говорил без энтузиазма и многие сагитированные им же на работу в проекте это сразу заметили. Еще совсем недавно Оппенгеймер был одержим созданием атомной бомбы, говорил с огоньком о работе в Лос-Аламосе, убеждал почти каждого из них принять участие, и тогда это возымело действие. Сейчас он попросту отрабатывал свою должностную инструкцию и пытался успокоить авторитетных ученых. Это у него не получалось и вскоре собрание само по себе и закончилось. Люди начали расходиться по своим рабочим местам, а Гровс с Оппенгеймером продолжили беседу у него в кабинете. Роберт понимал, ему совсем не нужно, чтобы Гровса отстранили от работы. Он еще не отомстил ему за убийство Джейн. К тому же неизвестно, как поведет себя новый назначенец, может он и самого Оппенгеймера уволит сразу же.

— Но что мне делать? — спрашивал Гровс у Роберта, — меня же выгонят с работы, если они отправят свою петицию.

— А как они отправят ее? — вполне серьезно спросил Оппенгеймер, — ведь вся корреспонденция из Лос-Аламоса считается секретной и проверяется цензурой. На почте в Санта-Фе никто не примет их петицию а адрес Президента даже в самом официальном конверте с грифом "Правительственное". Ты сам подумай, генерал, ты как отправляешь свою служебную корреспонденцию в Вашингтон?

— С военизированной охраной на специальном самолете из Альбукерке, — отвечал Гровс.

— Ну, вот и действуй! — многозначительно произнес Оппенгеймер — пусть подпишут свою петицию, а ты положи ее к себе в сейф и пообещай, что отправишь при первой же возможности в Вашингтон! А ее может долго и не быть, потому что со служебной корреспонденцией запрещено отправлять посторонние документы.

— Спасибо Роберт! — воскликнул радостно Оппенгеймер, — ты меня снова выручил, мне как-то такое и в голову не пришло!

Работы по изучению немецких бомб начались, и Оппенгеймер слушал ежедневный доклад о достигнутых результатах. Исследования вызывали огромный профессиональный интерес у конструкторов, их руководителя Грингласса и, конечно же, Гровса. Оппенгеймер по-прежнему относился к «чужим» бомбам с апатией и переключился на проблему методов обогащения урана и получения плутония, ведь сырьевой вопрос до сих пор оставался острым. Ядерной взрывчатки все равно не хватит, чтобы изготовить первую бомбу по образцу немецкой. Плюс к тому, нужно было продолжать разработку взрывателя для плутониевого заряда. Теоретическая часть уже была готова, в ней предлагалось использовать имплозионный метод, но до практического воплощения было еще далеко.

Сложность решения заключалось в том, что для взрыва плутоний должен переводиться в надкритическое состояние повышением его плотности в результате обжатия с помощью обычного взрыва, направленного вовнутрь сферы из плутония строго в ее центр. Для чего предлагалось обложить ее обычной взрывчаткой с высокой точностью укладки сегментов по сферической поверхности, снабдить электрическими детонаторами и схемой управления, задача которой — привести их в действие в строго определенной последовательности с точностью до микросекунды. Конечно же, Оппенгеймеру было интересно узнать, как решена эта задача в немецких плутониевых бомбах, и он, скрывая любопытство, ждал результатов изучения трофеев.