Уравнение Гровса с тремя неизвестными

Группа Грингласса приступила к разработке специальных приборов для «просвечивания» бомбы, а Дэвид с тремя коллегами начал демонтировать систему подрыва одной из них. Он уверял, что ее функции выполняет блок автоматики. Он видел при снятии антенн радиовысотомера саперами еще во Франции до отправки, что его можно извлечь, открутив девять болтов в углублении под пластиной антенн. По его мнению, чтобы обезопасить транспортировку и погрузку бомб в отсеки самолета, немцы в последнюю очередь монтировали блок автоматики подрыва. Оппенгеймер дал согласие и вскоре этот блок был демонтирован и разобран для изучения. Это было сложное радиоэлектронное устройство, выполненное на специальных, защищенных от ударов и вибрации радиолампах, ее схему можно было начертить «с натуры». Спустя несколько дней работы с блоком автоматики Грингласс явился к Оппенгеймеру с сенсационным заявлением.

— Мне стало известно, почему не взорвалась бомба, блок автоматики которой мы сейчас изучаем, — твердо сообщил Грингласс.

— Почему? — стараясь скрыть любопытство, спросил Оппенгеймер.

— Оно не могло сработать ни при каких условиях, — сообщил Грингласс, — в схеме электронного устройства несколько проводников не запаяны там, где они должны быть подключены.

— Я не специалист в радиоэлектронике, — заявил Оппенгеймер, — мне трудно судить об этом! Вы считаете, что это брак при сборке?

— Невозможно предположить, что такой ляп могли допустить немецкие специалисты, — отвечал Грингласс, — собранный блок наверняка многократно проверяли после монтажа.

— И что это значит? — поинтересовался Оппенгеймер.

— Это значит, что после контроля работоспособности, кто-то умышленно оторвал проводники, чтобы блок не сработал, и бомба не взорвалась! — высказал предположение Грингласс, — и скорее всего, это сделали в последний момент перед загрузкой бомбы.

— Откуда такая уверенность? — уже с интересом спросил Оппенгеймер.

— Посудите сами, — продолжал настаивать Грингласс, — если бы это сделали до контрольной проверки, то дефект обнаружился сразу и тут же был бы устранен. Значит, немецкие коллеги умышленно повредили блок после контрольной проверки. Они не хотели, чтобы бомба взорвалась!

— Не может быть! — вырвалось у Оппенгеймера, — выходит, что разработчики сами же препятствовали применению своего детища!

— Выходит так! — согласился Грингласс, — мы, ученые Манхэттенского проекта тоже должны противостоять применению нашим правительством этого чудовищного оружия! Вы подписывали петицию Франка-Фукса?

— Нет! — пессимистически ответил Оппенгеймер, — она не поможет, в этом вопросе. А Вы подписались?

— Да, я подписался! — заявил Грингласс, — и считаю, это сделать необходимо, чтобы наши политики услышали голос тех, чьими руками создается оружие уничтожения мира.

— Да-а-а, — протянул Оппенгеймер, — немцы оказались умнее нас! Банально и обыденно отломали два проводка и бомба не взорвалась!

— Я полагаю, что и на двух других трофеях мы найдем то же самое, — высказал предположение Грингласс, — но это не выход, проводки можно припаять на место и с успехом применить бомбу. Я думаю, наши правители так и сделают, когда мы завершим изучение устройства, скопируем всё, что возможно и исправим дефект.

— Я думаю, что здесь просматривается стремление «отцов» немецкой бомбы, поделиться ее секретом с нами, — возразил Оппенгеймер, — ведь они знали, что невзорвавшиеся бомбы попадут к нам! Этим монополия на обладание супер оружием будет покончена! Это самый эффективный способ предотвратить его применение, без всяких петиций!

— Ну, об этом рано еще говорить, — решил закончить разговор Грингласс, — у нас есть еще две толстушки! …И вообще, ведь одна из четырех сброшенных бомб все-таки взорвалась, что Вы на это скажете?

— Это пока остается загадкой! — ответил Оппенгеймер, — думаю, что взорвавшаяся бомба была предназначена для советских войск, но по какой-то причине сброшена на позиции наших дивизий.

— Вряд ли, — возразил Грингласс, — немецкие коллеги не могли знать, какую именно бомбу, куда сбросят! И еще! Неужели Вы думаете, что гитлеровские физики ненавидят русских больше, чем нас?

— А почему нет? — упорствовал Оппенгеймер, — страх перед большевиками мог стать тому причиной. Именно страх подвиг Гитлера на войну на два фронта, ему не терпелось разгромить СССР, даже еще не разделавшись с Англией!

— Но теперь СССР громит Гитлера! — радостно воскликнул Грингласс, — его армия способна и Великобританию раздавить, как клопа!

— Вы так радуетесь этому, что трудно удержаться от вопроса: Вы симпатизируете Советам? — удивился Оппенгеймер.

— Нет, конечно, — уже спокойно ответил Грингласс, вовремя спохватившийся, чтобы не наговорить лишнего и быстро покинул кабинет.

— Моя Джейн тоже симпатизировала Советской России! — подумал Оппенгеймер, — была бы она жива, то обязательно рекомендовала бы мне поделиться своими достижениями именно с учеными СССР!