Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка

Совместность городского пространства не априорна; ее создают конкретные отношения группы людей со средой, в которой они пребывают. Таким образом, мы не беремся анализировать продукт (совместность) – наш анализ посвящен тому, как эти конкретные отношения основываются на «социальной практике производства совместностей (commoning)»220. Опираясь на Лефевра и его теорию производства пространства221, мы беремся доказать, что при этом задействованы три способа пространственного производства:

1) практика повседневной жизни как «пространственная компетенцая и перформация»222223, основывающаяся на восприятии и апроприации физического пространства;

2) абстрагирование и концептуализация пространства, а также выбор из разных концепций пространства;

3) проживаемое пространство, которое предполагает производство значений и вписывает последние в физическое пространство, «используя его объекты в качестве символов»224225.

Далее мы рассмотрим физическое пространство улиц базара Бегам – оно станет отправной точкой для нашего анализа, призванного показать, что городские совместности исторически формируются тремя типами практик: апроприацией пространства, выбором между различными концептуализациями пространства и, наконец, созданием его смыслов. В данном конкретном случае уличное пространство мы оцениваем как экономический ресурс, гарант социальной безопасности и укорененности (embeddedness), который противостоит множественным формам капиталистического огораживания и становится защитной совместностью (defensive common).

Тем не менее мы беремся доказать, что защитная совместность не является совместностью, ведущей к общественным переменам, то есть она не создает условия, в которых бедных наделяют властью (empower). Это «совместность без сообщества»226, которая вовсе не обязательно создает справедливый город; в этом она подобна другим практикам сопротивления, осуществляемым при участии бедных или созданным ими – к таковым можно отнести «мятежное гражданство» (insurgent citizenship)227228.

Пространственные практики: апроприация физического пространства229

Уличное пространство – дефицитный и потому весьма ценный ресурс на базаре Бегам. От доступности уличного пространства зависят все экономические активности базара. Зависимость проявляется и прямо, и косвенно: уличные торговцы, перевозчики товара, погонщики скота, сборщики мусора и люди, занятые другими делами, физически размещены на улице, и потому они постоянно договариваются о том, как и кто использует пространство. Если доступ к уличному пространству ограничивают, жителям приходится тратить больше усилий, чтобы заработать. Другим жителям Хайдарабада, в особенности владельцам бизнесов, не приходится участвовать в прениях о пространстве. Тем не менее их бизнес (например, доставка товаров) весьма зависим от услуг, которые оказывают в этом пространстве.

Уличное пространство как таковое доступно каждому, и потому улицы базара Бегам – ресурс общего пользования. Тем, кто хочет апроприировать пространство, приходится улаживать дела со всеми и каждым. Далее мы подробно анализируем четыре механизма апроприации:

1) перенос и наследование права на использование пространства;

2) переговоры и переуступка;

3) вмешательство государства (state complicity) и [гражданское] непослушание;

4) религиозные практики и политическая репрезентация.

Апроприация посредством переноса и наследования права

Исследуя доступ к уличному пространству в Дхаке, Кирстен Хакенброх указывает, что его гарантируют тем, кто принадлежит к семье или общине: племенной, кастовой или религиозной230. Главы семейств и лидеры общин устными соглашениями закрепляют право пользования определенными пространствами. Схожие механизмы мы можем наблюдать и на базаре Бегам. Процесс передачи и наследования права на использование пространства укоренен в долгой истории миграций базара Бегам. Бизнес, запущенный мигрантами, – чаще всего семейное дело, которым управляют старшие в семье231. Таким образом, они создают возможности заработка для будущих поколений: то есть для мигрантов, приехавших из того же региона или происходящих из аналогичной касты и/или исповедующих одну религию232. И сегодня сети, образуемые конкретными семьями, кастами, религиями или географическими привязанностями, играют важную роль в использовании пространства, что подтверждает беседа с продавцом чая:

Магазинчик здесь с 1983 года, разрешение получили при Индире Ганди. Мне доверили магазин 15 лет назад; мужчина из моей деревни в Карнатаке отдал его, я жил там до переезда в Хайдарабад. Он умер, я решился и унаследовал дело233.