Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка

И методы использования физического пространства, и разные его концептуализации постоянно оспариваются и учреждаются заново. Представления людей об уличном пространстве вовсе не обязательно сводятся к общедоступному и открытому публичному пространству, поскольку такое понимание основывается на «конкретной конфигурации „общего“, появившейся на капиталистически-демократичном Западе»252. Прежде чем британская администрация колонии привила здесь идею «общественного пространства» (public space)253, внешний мир представлялся индийцам неблагожелательным – они видели его исключительно на контрасте с безопасной и уютной домашней обстановкой, и это различение было особенно важным для представителей высших каст254. Но и в колониальный период это различение сохранялось – во многом оттого, что за пределами домов всем заведовал колониальный правитель255. Несмотря на живучее представление о неуютном внешнем мире, некоторые представители городского среднего класса были расположены к современному колониальному городу и обещанной им свободе256. Если мы принимаем во внимание эти исторические перемены, то понимаем и то, что консенсус насчет единого представления о пространстве в индийском городе – невозможен. Концепция общественного пространства – лишь одно из многих возможных пониманий пространства. Вышеописанные способы апроприации постоянно конфликтуют с государственным проектом производства упорядоченных и формализованных общественных пространств, которые позволяют разделять способы использования городской среды и обеспечивают непрерывное движение транспорта и людей. Городские власти считают хаотичными коммерческие пространства подобные базару Бегам. И планировщики отвечают на хаос выпуском новых предписаний и пространственных ограничений, которым должны следовать уличные торговцы257, а также разработкой новых рекомендаций по зонированию258, которым активно противостоят группы, использующие уличное пространство. Аналогичные столкновения наблюдаются и в случаях управления дорожным движением. Обозначив одностороннее движение, городские власти стремились упорядочить движение и облегчить жизнь владельцам моторизованного транспорта; эту попытку саботировали владельцы магазинчиков, и уже спустя неделю власти вынужденно отказались от этой инициативы259. Более того, подвальные помещения в новых зданиях, согласно предписаниям считающиеся парковками, продолжают сдавать и продавать для коммерческого использования. Эти практики можно считать отказом повиноваться правилам, которые были выработаны на уровне администрации и не создавались самими участниками. Но Кавираж предполагает, что у этих практик есть «концептуальные импликации», то есть в них сокрыты разные представления о пространстве: те, кто навязывает правила, сообразуются с представлением о современном, упорядоченном и цивилизованном городе, а те, кто отказывается подчиняться, самим фактом нарушения доказывают, что представляют пространство иначе260. Таким образом, акт неповиновения – отказ принимать репрезентации пространства как «идеальной тотальности», создаваемой технократами, городскими планировщиками и архитекторами261.

Переговорный процесс по поводу разных способов абстрагирования пространства – ключевой компонент практик производства совместностей. Пусть он не закреплен за конкретной группой и неразложим на отрезки линейно продвигающегося процесса, все-таки это коллективное усилие по противостоянию концептуализациям пространства, нацеленным на отгораживание во имя глобальной капиталистической эксплуатации.

Проживаемое пространство: микропространства социальной значимости

Третье измерение производства совместностей – производство смысла. Процесс учреждения и обеспечения доступа к пространству требует постоянных коммуникации, взаимодействия и реакций. Эти действия создают микропространства социальной значимости: определенные локальные сборки, которые включают в себя активных субъектов (акторов), обеспечивают безопасность и чувство защищенности, распределяемое малыми сетями взаимозависимостей, ответственностей и солидарностей. Харви полагает, что такие сборки и обеспечивают «социальный» характер города: «в своих каждодневных делах и заботах индивиды и социальные группы создают социальный мир города и за счет этого создают нечто общее – рамку, в пределах которой все могут находиться»262.