Урманы Нарыма. Роман в двух книгах

— Наступил новый этап в развитии Западно-Сибирского народно-хозяйственного комплекса, — сказал Латунин. — Это вы тоже себе вполне представляете, Андрей Алексеевич. Применительно к нашему краю — более высокие объемы разведки и добычи сырья, большие глубины бурения, вовлечение в народно-хозяйственный оборот значительного числа месторождений по сравнению с действующими, притом в малодоступных и малообжитых районах. Новый этап означает комплексное использование нефти, создание крупнейших производств нефтехимии. Без ввода новых объектов культуры и быта, без дополнительных объемов жилья тоже не обойдешься. И вовсе не сдвинешься с места, если не повышать эффективность, качество работ, не наращивать производительность труда, автоматизацию и механизацию производства. А совершенствование управления нефтегазовым комплексом и его составными частями! А стиль партийного и хозяйственного руководства! Во всем тут широкое поле деятельности, Андрей Алексеевич. И главное — прирост и еще раз прирост добычи углеводородного сырья! Меня лично очень заинтересовали ваши мысли, суждения о палеозое.

Трофимук улыбнулся, похвала легла на душу.

— Мы на практике просто пока чуть задели палеозой, Викентий Кузьмич, — сказал академик, и глаза его загорелись так молодо, весело. — Важно разгадать, что же находится под известковой толщей, во впадинах? Эту проблему надо решать высокими темпами. Палеозой сулит нефти даже больше, чем мезозой.

— Вы в годы войны так много сделали для открытия нефти на Волге, — заметил Латунин.

— Беда всенародная заставила напрягать усилия каждого до предела и беречь каплю нефти, горючего. Теперь у нас не очень-то строго относятся к этому. Местами расточительность вопиющая.

— Огромное зло! — Лицо Латунина стало грустным. — Боремся мы с расточительностью, но еще слабо. Тут многое идет от бездуховности. Материальное благосостояние не всегда шагает в ногу с духовными запросами людей. Тоже проблема, тоже работа! Не мириться же с тем, что материальный достаток сопровождается страстью к приобретательству вещей и скудостью затрат на удовлетворение духовных потребностей! Это не наш путь. Но люди в большинстве своем стремятся к прекрасному, светлому. У нас двадцать дней шла выставка картин «Сибирь социалистическая», так ее посетило за это время в городе более ста тысяч человек. Отрадный факт… Но вернемся к палеозойской нефти. Хотел бы услышать от вас, Андрей Алексеевич, какие проблемы ставит перед нами разведка нефти?

— Важно грамотно повести геофизические исследования, Викентий Кузьмич. Геофизический трест у вас создан. Но ваши научные организации слабо ему помогают. А возможности есть помочь, скажем, нефтяникам, геофизикам в механизации и автоматизации поисковых работ, в разработке новой геофизической аппаратуры. Известно, что существующие методы и аппаратура геофизики теперь, когда мы подошли к поиску нефти в сложных структурах и на больших глубинах, мало эффективны.

— Нефть в палеозое — трудный орешек? — спросил Латунин.

— Еще какой трудный, Викентий Кузьмич! Необходимо перевооружение всей геофизики. Палеозойская нефть — это коллекторы, новые коллекторы! Будут открыты они — будет и нефть. Палеозой в Сибири — крыша плотика. Если исходить из теории органического происхождения нефти, то мы ее там найдем.

— Опорные скважины, глубокое бурение? Я правильно усвоил суть разведки палеозоя?

— Бесспорно, Викентий Кузьмич. Дело новое, требует и подхода иного. Девон ближе, а девон никогда не подводил. Карбонатные известняки имеют большую проницаемость, из-за трещиноватостей скорее всего. Это доказывает, точнее сказать, подтверждает, сильный приток нефти, воды. В палеозое мы познали пока лишь надводную часть айсберга. Рекомендую быстрее опоисковать уже открытые месторождения в верхних горизонтах палеозоя. Тут-то и есть вероятность поймать высокодебитные залежи, благодаря трещинно-кавернозным коллекторам и высоким давлениям… Извините, Викентий Кузьмич, я говорю языком геологии и, быть может, не совсем все понятно?

— Напротив. Я вас вполне понимаю, Андрей Алексеевич, — поддержал ученого секретарь обкома. — Пришлось познакомиться с некоторыми вашими трудами. А еще раньше читал труды Губкина, Усова. Так что основы нефтяной геологии я худо-бедно усвоил. Имел немало бесед с нашим геологом Юджаковым. Он тоже за палеозойскую нефть, но считает, что мы к ее поискам не готовы. И выражается интересно, мол, идем на палеозойскую нефть, как на танк с саперной лопатой. Оригинал, весьма умный человек. Вы давно с ним знакомы? Он же и с вами спорит!

— И знаком давно, и ценю его, — снисходительно улыбнулся академик. — Оппонент из задиристых, прямо скажу. — Он качнул головой и продолжал: — На нефть также перспективны зоны регионального выклинивания промежуточного комплекса на склонах выступов фундамента. Мы следим за работой нарымских геологов и успехам их радуемся. Палеозойская нефть — сырье высочайшего качества. Смол в ней три процента, серы сотые доли. Иметь такое добро — большое богатство.

Принесли чай, ароматный, дымящийся.