Урманы Нарыма. Роман в двух книгах

Задумывался Николай Филиппович и насчет своего проектного отдела. Жизнь требовала, чтобы на земле нарымской создался свой самостоятельный научно-исследовательский институт нефти — проектный институт. Проблем много, со временем они не убавятся, а возрастут. Если научно-исследовательский по нефти откроют, то его, Мержина, могут назначить директором. Хорошо ли, плохо для него это будет — сказать трудно. С одной стороны — престижно и портфель солидный. Два-три раза побываешь в столице по вызову министерства на защиту проектов, для всяких согласований, увязываний. На склоне лет, перед пенсией, лучше гавани и желать не надо. Но в том загвоздка была, что Николай Филиппович на отдых не торопился и этого самого «склона лет» не чувствовал. Натура его просила не ровной, размеренной жизни, не тихой пристани, а именно той многократно изведанной, остро знакомой тряски, какую испытывал он с первого дня появления в Сибири, на северных нефтяных широтах. Беспокойства хотелось ему, настоящей встревоженности, большого дела, которое одно и дает право считать себя личностью.

Однажды в морозный январский день заехал к нему к концу работы на окраину города Дубов. Председатель профсоюза нефтяников и газовиков частенько переговаривался с бывшим своим начальником по телефону. А вот в последнее время встречаться с глазу на глаз редко им приходилось. По росту они были под стать друг другу, и в отдельных чертах характера схожесть просматривалась. К шутке, к юмору склонность была у обоих.

— Как сегодня спалось, Николай Филиппович? — надтреснутым баском поинтересовался Дубов.

— Слава всевышнему, ничего себе спал, Юрий Васильевич! Во сне, как иная собака, не взлаивал. — У Мержина верхние веки приподнялись, сложились шалашиком, глаза повлажнели от скрытого смеха, складки в углах рта вздрагивали в полуулыбке. День был не очень тяжелый, усталость к концу работы не сковывала.

— Потому крепко спишь, что по субботам на лыжах ходишь, на морозы не смотришь.

— Равняюсь, как и весь областной актив, на Викентия Кузьмича. Будто ты лыжи не любишь!

— Хожу с удовольствием. Но у тебя, однако, с Викентием Кузьмином лыжня пересекается?

— Бывает — встречаемся. То перекинемся фразой, то потолкуем о деле. И на лыжах прогуливаясь, он работы не забывает. Поражает его энергия!

— Рассказал бы когда-нибудь.

— Как случай представится… Нынче холод опять, и на лыжне лучше двигаться, чем стоять. Так жрет, что по лесу треск — деревья лопаются. Не будь потребности в лыжах — не выходил бы. А коли вышел — двигай мослами, нагоняй пар! — Говоря, Мержин собирал со стола бумаги в стопку, а собрав, в стол положил. Волосы рассыпались, он их подбирал пятерней. — Что у вас в профсоюзе новенького, Юрий Васильевич?

— Из Нефтепрома важный приказ пришел.

— Не по Кудрину ли?

— По нему. Ждали давно и долго, наконец дождались. Создается новое нефтегазодобывающее управление. В Парамоновке открывается в этом году пять новых предприятий. На раскачку времени нет. Краюхин рад, но схватился за голову: где размещать? Разведочное бурение выпроваживается из областного и будет перебазировано на промыслы. Выделяют нам много техники. Министр расщедрился и отдает в строящийся Сосновый сборный городок на двенадцать тысяч человек.

— Такие городки мы за рубежом покупаем, — сказал Мержин. — Стоят они немалых денег… Министр-то у нас сменился. Видать, хорошо потолковали они с Викентием Кузьмичом!

— Да, крепко по всем позициям. А те месторождения, что находятся на территории соседних областей и не имеют большого самостоятельного значения, разрабатывать станет наше объединение.

— Правильно. Они к нам ближе всего, и надо отдать их в одни руки. — Мержин был приятно возбужден. — Я об этом еще когда говорил…

— В том приказе министра есть пункт и о твоем отделе. — Дубов смотрел на Мержина выжидательно: — Догадываешься, о чем речь?

— Ликвидируют? Преобразуют?

— Будет свой нефтяной проектный НИИ. Доволен?

— Еще бы не быть довольным, если все мои прежние предложения плоть обретают! — Николай Филиппович поднялся, сел снова. — Институт подобного профиля нам очень нужен. До основных залежей углеводородов мы еще не докопались в нашем Нарыме. Работы и внукам хватит. Нефтехимический комбинат расширяется, и детище это прожорливое — успевай подавать сырье. — Мержин вышел из-за стола и, высокий, прогонистый, стал спиной к окну. — Ну, обрадовал ты меня, Юрий Васильевич!

Дубов откинул голову, рассмеялся.

— Смотрю на тебя: ты на ремне одни и те же дырки используешь! А я вот тонким станом не похвалюсь. Полнеть что-то начал.

— Чревоугодничаешь, Юрий Васильевич! — подмигнул Мержин.

— Не скажу, чтобы очень уж, — возразил Дубов, — Ем, что жена даст. Тортами, печеностями не балуюсь. Но, конечно, и впроголодь не живу.

— По сытому брюху — хоть обухом! — Лицо Мержина, у глаз посеченное морщинами, так и светилось от добродушного смеха. — Дело к ужину, и разговор о пище возник естественно. Предлагаю чаю попить с овсяным печеньем.

— Здесь?

— У меня дома.