Урманы Нарыма. Роман в двух книгах

— Издалека зайду, от начала, — заговорил наконец Мержин неторопливо. — Лыжи Викентий Кузьмич любил до страсти и ходил на них раз в неделю в субботние или воскресные дни. Ни мороз, ни плохая погода помехой не были…

Обычно часам к одиннадцати утра на дачу к Латунину подъезжал его помощник Степан Степанович, и они тут же отправлялись на лыжню в ближний лес. Крутобережье Томи здесь завораживало. Заречные дачи просматривались отсюда на многие километры, внизу, в излуке, лежал поселок со старой церковью. Тут было красиво во всякое время года: до замирания сердца смотри — не насмотришься. Место носило название Синий Утес. Увидев отсюда однажды поселок с полуразрушенной церковью, Викентий Кузьмич высказал мысль о реставрации памятника и о создании там в будущем исторического музея под открытым небом.

В свою первую зиму в Нарыме Латунин расхваливал лыжи как спорт, с ним соглашались и члены бюро, и все остальные, кто рядом стоял. А на прогулках из этих товарищей он никого не встречал. Но как-то попал ему на лыжне председатель горисполкома Камбус, крупный мужчина, даже верзилистый, с медно-красным лицом от мороза, с куржачком на висках. Оказалось, мэр города имел к лыжам пристрастие давнее, ибо выжигал, как он выразился, ходьбой и бегом на лыжах «излишек энергии».

— А чем «выжигают» другие областные и городские руководители? — с нажимом спросил Викентий Кузьмич. — Прошу ввести меня в круг их досужих интересов.

Камбус громогласно расхохотался, провел варежкой по осанистому подбородку и покраснел еще гуще. По выражению лица его было нетрудно прочесть, что он очень собой доволен.

— Остальные, Викентий Кузьмич, на дачах сидят или дома. — Камбус что-то не договаривал.

— Чем занимаются? Хочу знать!

— В преферанс режутся, — неохотно сказал Камбус, потому что и сам иногда чересчур увлекался картами.

— Безобразие! Режутся? — Губы Латунина сжались. — Насколько я знаю, эта игра бесконечная! Поди, курят всю ночь да еще оглушают себя горячительными напитками!

— Не без того, Викентий Кузьмич! — продолжал похохатывать мэр.

— А чего вы смеетесь, товарищ Камбус? — построгал окончательно секретарь обкома.

— Я? Да нет… — мэр стал отводить взгляд: — Смеяться нечему.

— Вот что, товарищ председатель горисполкома, — заговорил смягченно Латунин. — Будем поднимать всех на лыжные вылазки. Начнем с аппарата обкома и дойдем до каждого коллектива. Сибирская зима нам дарит такую возможность черпать здоровье, а члены актива добровольно себя заточают в какие-то там… прокуренные салоны, квартиры, дачи! Свежий воздух и движение во имя здоровья нужны всем. Продумайте свой план и приносите в областной комитет партии. Будем решать вопрос на бюро.

— Хорошо, — подтянулся Камбус. — Я понял вас…

Латунин посмотрел на заграничные, разрисованные лыжи мэра.

— Импорт не нужен. Видите, я пользуюсь местными. Простые, удобные, отлично скользят, только следует подбирать подходящую смазку. Закажем таких побольше и на них поставим тысячи горожан…

В тот день дольше обычного гуляли они в сосняках и березниках, вдоль извилистой речки и по широким полям. Как, в самом деле, было приятно побыть с природой наедине! Викентий Кузьмич при возможности не упускал ни одного выходного, чтобы не прогуляться на лыжах.

Едва ли месяц прошел после той встречи Латунина с мэром города, а камень сдвинулся с места: окрестности запестрели синими, красными, голубыми костюмами лыжников. Выходить стали семьями. Руководители всех степеней и рангов обзавелись необходимым спортивным инвентарем и демонстрировали ежесубботне, ежевоскресно пылкую страсть к лыжам. Ходили слухи, будто Викентий Кузьмич справлялся о каждом члене актива, был ли тот или иной на лыжной дорожке минувшей неделей. По той ли, другой причине многие просто старались попасть на глаза Латунину. Кое-кого он сам на

— Я слышал от Милкина, — продолжал Мержин, — как изматывал их наш химкомбинат на всех этапах строительства. Иной раз прямо оттуда, со стройки, уезжали они за город, наскоро пили чай, вставали на лыжи, не прекращая и тут обсуждать причины срывов, неувязок и находили пути, как все это преодолеть.

— Химкомбинат проектировали тридцать два института, — заметил Дубов. — И пойди тогда их работа своим чередом — было бы слишком долго.

— Латунин, конечно, старался ломать привычные рамки, заскорузлость, — Мержин прикашливал, когда где-нибудь на ухабах машину встряхивало. — Проектировщиков собирали в обкоме, побуждали к действиям. Бывало, звоню в приемную первого, край, как нужно переговорить с Викентием Кузьмичом, а мне отвечают, что просил не соединять ни с кем: занят химкомбинатом…

Между проектными институтами по предложению бюро обкома было заключено содружество, начали они между собой соревноваться, и каждый старался не отстать.