Урок ловиласки

— И не сомневаюсь. — Послушно поднявшаяся при упоминании имени, но не сделавшая шага царевна застенчиво нахмурилась. — Я думаю.

Опущенные сложенные ладони стыдливо прикрывали от меня пушистую поросль, плечи при этом чуть сжались, выдавив вперед увенчанные рубинами драгоценности. Соединенные и выпяченные, они автоматически привлекли мой мужской взор. Клара вспыхнула, руки спешно метнулись вверх. Закрылась-то закрылась, но мои глаза на том же бездумном автоматизме уже сползли на открывшуюся дорожку в заповедное.

— Тут не думать, тут действовать надо, — подогнала со своего места Антонина. — Клара, ты всех задерживаешь.

— Но я думаю: правильно ли это? — переступая с ноги на ногу, объяснила стеснительная царевна свою нерешительность. Она не выходила, но и не садилась, это и вызывало гомон недовольства. — Чапа хороший, но он не мой.

— Ерунда, — отрезала преподавательница. — Именно в этот момент — самый что ни на есть твой.

— Это не так, — не сдавалась Клара. Руки нашли оптимальное положение: одна закрыла низ, вторая легла поперек груди, прикрыв сразу все. — Сейчас он чужой для меня. Когда встречу будущих мужей — не лучше ли сразу начать с них? Первые ощущения останутся нашими совместными первыми ощущениями. Главное слово — нашими. От урока мне достаточно теории. Уши запоминают слова, глаза — картинку. А ощущения я получу потом, с мужьями.

— Ну и глупая ты, Кларка, — тихо пробормотала Ефросинья.

— Не глупая, а настоящая дура, — язвительно принеслось от Ярославы.

Сама ты дура, хотел сказать я, но промолчал. Дура или не дура, зато красивая. И в очереди. Мозг ни на минуту не забывал об этом. Или не мозг. А на попытки совести проснуться ей напевали колыбельную, периодически постукивая молотком для надежности. Еще кто-то из штатовских президентов сказал, что доброе слово действует намного лучше, когда у вас в руках дубина.

Как более опытная, Варвара зашла с другой стороны:

— Клара, многие поколения не могут ошибаться. Слышала о теории больших чисел? Хочешь быть в меньшинстве? А как же данные свыше законы, которыми руководствовались предки, когда устанавливали именно эти порядки, а не какие-то невиданные другие? Ну-ка, все вместе, еще раз возвышенку, а то создается ощущение, что подзабыли: Алле хвала!

— Алле хвала! — хором откликнулись выдрессированные ученицы. — Я отдаю жизнь и мысли…

Рука подхватившей торжественный речитатив Феофании задавала ритм.

— …помогаю окружающим, ведь потом они помогут мне. Воздаю выше необходимого Алле-всесвидетельнице, творительнице миров и воительнице умов, и наступит время, когда воздастся мне. Как Она создала наш мир, так и я во славу Ей создаю себя…

Происходящее нравилось Феофании все больше и больше. Особенно, что на время спора с Кларой о ней забыли. При всем желании не мог забыть только я. Ее усердие постепенно перерастало в умение. Активность в трении лампы Аладдина вызывала джинна, а тот похвально кивал старавшейся и все более понимавшей смысл того, что делает, ученице.

— Я не ною и не жалуюсь, — продолжая вместе со всеми, с особенным намеком выделила Варвара, глядя на Клару. — Я пересиливаю. Я не прошу — я действую. Для меня нет невозможного. Трудно — да, долго — может быть, но не невозможно.

— Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! — завершающе прогремело в ночи.

Опять орут. Сколько раз говорил: тишина должна быть в лесу! Когда за тобой погоня, когда вокруг — враги, когда в любую секунду…

Мысли попытались вернуться в голову — и расплескались, расстрелянные восторженной Феофанией, научившейся сноровисто и быстро передергивать затвор. Царевна сияла и чуть не подпрыгивала. В какой-то момент она прижала объект изучения к выпяченному животику:

— Гость стучится в домик!

— Фаня, хватит! — пресекла Варвара ее ребячество. — Очередь Клары.

Колючий преподавательский взгляд налился угрозой и приказал исчезнуть. Феофанию как ветром сдуло. Варвара вновь обратилась к застывшей столбиком царевне:

— Клара, помнишь, из семейного права: соблюдайте все уставы и все законы вам данные, исполняйте их — и не свергнет вас с себя земля, которую вам дали жить.

Добили девчонку.

— Алле хвала! — точеная ножка сделала решительный шаг вперед.

— Клара, давай уже! — одновременно подбодрила Майя и недовольно скривилась Ефросинья.

Не без некоторой осмотрительности Клара взобралась на двугорбого верблюда ног. Похожая на птенчика после предыдущих сов, ворон и зябликов, она взъерошилась, склонившись над суровой необходимостью. Творение сюрреалиста выросло перед глазами, вальяжно раскачиваясь и вспухая сиреневыми молниями. Варварин голос втек в ее уши коварным змеем:

— Возьми в руку, не бойся. Бережно сожми. Чувствуешь пульсацию?

Послушная Клара ошалело открыла рот и погрузилась в себя.

— Будто сердце в руках бьется, — напутствовала преподавательница. Хотела еще что-то добавить, но перебили.

— Настоящее сердце напоминает кулак в крови, — поделилась Антонина.

Фамилия Антонины была Меланьина, а у Меланьиных, как нам недавно с некоторым высокомерием сообщили, лучшие в стране врачеватели и физики. Отсюда, видимо, и особенные знания.