Уроки агенту розыска

— Да просто настроение такое, Семен Карпович как приехал из села. Насмотрелся. Да и тут еще Шахов с Глебовым…

— Шахов с Глебовым?

Семен Карпович как-то удивленно повторил сказанное Костей и в нос себе ворчливо добавил:

— Чего тут особенного? Революция нуждается в мясе. Это еще что, — со вздохом продолжал он. — Посмотрел бы ты, что у нас тут творилось в первые дни после революции. Магазины крушат в одной стороне, в другой ларьки, в третьей толпа солдат с винтовками, в четвертой вино из подвала винного на поток отдано. Один солдат даже захлебнулся. Насытился, поди-ка на всю загробную жизнь… Он хохотнул коротко, привычно знакомо покрутил головой на фермы моста, через который шли, постукивая каблуками по настилу.

— Красная гвардия тогда была вместо милиции. На конях, а то и просто рабочие с винтовками. Ворам они спуску не давали. Поймают коль в толпе, быстро приговор, так у ног толпы и укокошат. Стрельбы было много. Бывало, что тебе германский фронт. И бомбы ухают, и пулемет стрекочет. Вот тогда наших двух тоже агентов бомбой враз положила солдатня в притоне у этой самой госпожи Добрецкой. Помнишь, в «Царьграде» такая с носом вороньим сидела за столом? Ну вот… Пришли они с обыском, а солдаты пьяны. Послали их, агентов, в кухню — мол, там есть кто-то подозрительный. Да обоим вслед бомбу и кинули. Так изрешетило, что живого места не отыскать было на ребятах. Молодые, бывшие фронтовики. А госпожа эта, Добрецкая, вот после того и смылась.

— Может среди солдат и здесь Артемьев был? — сказал Костя. — Ходит же он в солдатской форме?

— Может быть, — охотно согласился Семен Карпович и этими словами обидел почему-то Костю. Сердито спросил:

— Ну вот, а вы говорили однажды Ивану Дмитриевичу, что Артемьев не убивает. А он вон как может…

Семен Карпович пожал плечами. Как будто недоумевал, услышав слова Кости. Тут же заулыбался, похлопал его по плечу:

— Молодчина! Запоминаешь разговоры. Это уже хорошо, Константин. Втягиваешься… Ну, а то про Артемьева — так видишь ли, — их сейчас горстями ставят к стенке. Вот они и отбиваются. Как все в природе. Поймай в кулак муху — и послушай, как она жужжит, точится во все стороны, сучит лапками, крылышками, воюет даже. Так вот и воры. Раньше варнак семью вырежет, а ему восемь лет каторги. Обреют, кандалы на ноги и от этапа к этапу. И коль в силе варнак, да в почете у шпаны, так еще и в «жиганы» иль в майданщики выбьется. Все равно как земское начальство. Вот он и не обнажал оружия против сыска, руки кверху. Теперь что пуля, что ревтрибунал бывает одно и то же. Оттого и Коля…

Он не договорил — может осудил себя за то, что разговорился. Замолчал, первым стал спускаться по круче на знакомую тропу, возле берега реки. А Костю любопытство вдруг разобрало:

— А с чего бы это госпожа Добрецкая снова в городе появилась, Семен Карпович? Чего тут делать, коль добро отобрали…

Тот пожал плечами — сопнул носом.

— Кто ее знает. Может закопано где золотишко. Добра у нее много было, — все восхищенно продолжал он. — Одна люстра в гостиной, что тебе в императорском, наверное, дворце. Серебром окручена, да с золотыми вензелями. Как зажжет бывало — с улицы глянешь — батюшки, мои — солнце встало средь ночи. Чека конфисковала люстру, и куда подевала, не ведаю.

— Не революция, так буржуи свое добро не отдали бы народу — солидно сказал Костя. Семен Карпович засмеялся:

— Уж это точно, Константин. Только ты думаешь вечно они были такие богатые?

И сам ответил:

— Не-е-ет. С малого начинали и они, эти наши буржуи. Госпожа Добрецкая самой захудалой мещаночкой была когда-то. А то еще вот Ковалев Иван. Он гостиницу «Англия» держал у вокзала. Двухэтажная, из бревен, черепицей крытая. Биллиарды в подвале, на втором этаже номера, а на первом — зал с люстрами. Не хуже чем у госпожи Добрецкой. Эстрада, а на эстраде певица. Истеричка такая была, Аскольдская Матильда. За фужер шампанского к кому угодно на колени сядет бывало. Всегда в платке, потому что от тифу повыпали, волосы на голове, пальцы в кольцах — сам Иван ее награждал, — за пение или что еще не знаю, не пришлось вести дознание. Старик Иван, а она молодая, ну и егозила перед ним… Так к чему я это. К тому что богач был Иван, а начинал с подмастерьев. И где первый денежный кирпич взял для кладки своего богатства — тоже никому неведомо. Может хлопнул кого из кольта, или удавил. А жил, как король. Вот те и буржуй.