Читаем Уроки истории полностью

История — штука упрямая, ломающая наши стереотипы. Достаточно бегло взглянуть на судьбу одного из первых американских миссионеров, реформата, перешедшего в баптизм. Звали его АдонирамДжадсон.

Речь пойдет не столько о его жертвенности (хотя и об этом тоже). Речь пойдет о духовном Коэффициенте Полезного Действия (КПД).

Много раз я слышал, что КПД служителя надо вычислять по результатам его деятельности. Достиг миллионов грешников — получи венец и благословения (будешь жить в достатке и покое, наслаждаясь многотысячной церковью). Не достиг — смирись с участью лузера.

Многие даже волю Божью определяют так. Есть «успех» — есть воля Божья на служение. Нет успеха — налицо то, что Господь противостоит тебе.

В этом смысле судьба нашего янки — это чреда неудач, потрясений и разочарований.

АдонирамДжадсон со своей супругой Нэнси приехал в Бирму, чтобы проповедовать Евангелие, в 1813 году. Ему на ту пору было всего 25 лет.

В грязном жарком Рангуне среди буддистов и язычников начался изнурительный труд.

Годы прошли в изучении бирманского языка, переводе Библии на местное наречие. Но, несмотря на все усилия, на проникновение в культуру (Джадсон носил одеяние буддийского монаха), с новообращенными было туго.

Первый год — никого. Второй — никого. Третий, четвертый, пятый… Только на восьмом году служения первое крещение. За 12 лет всего 18 человек, да и те некрепки в вере.

При этом первый ребенок рождается мертвым. Второй погибает в проклятой Богом Бирме от тропической лихорадки.

Потом англо-бирманская война. Бирманцам наплевать, что Джадсон — американец. Язык-то один! Его арестовывают в лучших традициях НКВД — за шпионаж в пользу Англии.

Держат в застенках. Грязь и жара, жуткие азиатские насекомые — прототипы героев фильмов ужасов. Жестокие азиатские пытки, самая легкая из которых — ежевечернее подвешивание вниз головой.

Беременная жена обивает пороги учреждений. Над ней издеваются местные чиновники.

Рождается третий ребенок — девочка. Ее с трудом приносят к Адонираму в тюрьму. Первое слабое утешение от Господа.

Англичане вскоре освобождают Джадсона, но тут жена с ребенком заболевают и умирают. Перевод Библии на бирманский — дело всей жизни — бесследно исчез (жена перед смертью куда-то спрятала его).

— Да сколько же можно, Господи??? Может быть, нет благословения Твоего на проповедь? Ведь такой низкий КПД!

У миссионера начинается нервный срыв, попытка самоубийства. И только твердая вера удерживает его на земле.

И после этого еще почти 25 лет он служит бирманскому народу.

Джадсон с трудом находит свой перевод (жена зашила его в подушку, а подушку чуть не выкинули).

Адонирам женится вторично, но трое из восьми его детей вновь умирают. Умирает и вторая жена.

Жестокая болезнь легких заставляет пламенного проповедника практически умолкнуть. Теперь он может говорить только с «переводчиком» — то есть шептатьна ухо помощнику, который громко повторяет его слова.

И вот посреди всего этого ужаса обращается к Христу человек по имени Ко ТхаБиу, жестокий вор и убийца более 30 человек. Его Джадсон купил на невольничьем рынке и дал ему свободу.

— Господи, и это все, ради чего я был тут? Неужели для того, чтобы солонку Твоего учения передать бирманскому разбойнику?

* * *

Может быть, так и выглядит со стороны КПД АдонирамаДжадсона… Может и так, да не так!

Ведь Ко ТхаБиу вошел в историю как апостол народа карен. И сотрудники Даждсона еще застали массовое крещение людей из этого племени.

А Джадсон все же ненадолго вернулся в США. В краткосрочный отпуск. И там женился в третий раз. И даже успел родить ребенка. И все вроде бы устаканилось. Его чествовали как героя. Денежные сборы после его «шепчущих» проповедей были колоссальны. Вот и поперло счастье! — скажет кто-то. Живи да радуйся.

Но врачи только качают головой. Болезнь легких — помочь может только морской воздух. И Джадсон решается:

— Раз уж мне нужен морской воздух, то поеду опять в Бирму!

И едет. И погибает, чуть-чуть не доплыв до берегов страны, где он провел 37 лет и всего один раз съездил в отпуск перед смертью.

А на небесах его встречают ангелы и верующие из народа карен. И их становится все больше и больше. И чем дальше, тем больше.

Вот тебе и КПД!

Все-таки какая ерунда — эта наша земная физика. На небесах другие коэффициенты.

И это не может не радовать!

23. Духовный КПД. Продолжение

…хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю… (Матф.25:23)

Из непреложных обещаний.

История о духовном КПД мало кого оставила равнодушным. Поэтому сегодня мне хочется рассказать еще одну историю на ту же тему. Хотя в этой истории и не будет пыток с азиатскими насекомыми, все же она весьма впечатляюща.

В середине 19 века, в штате Массачусетс, в главном его городе Бостоне жил простой человек по имени Эдвард Кимбалл. Ходил в церковь, как и всякий добропорядочный янки. И даже нес там небольшое служение — занимался со старшими мальчишками в воскресной школе.

Перейти на страницу:

Все книги серии Блог человекообразного попа

Развод и повторный брак
Развод и повторный брак

Я написал статью о разводе и повторном браке более тринадцати лет назад. Сейчас уже точно и не вспомню дату написания.Помню лишь, что к исследованию вопроса меня побудило горячее желание «найти лазейку» в Священном Писании, чтобы разрешить вступить в повторный брак некоей даме, которая развелась с мужем и желала при этом вступить в брак с другим мужчиной. Даму чисто РїРѕ-человечески было очень жалко, я, как молодой и начинающий служитель, пытался её консультировать по поводу Библейского учения на этот счёт. РњС‹ вместе изучали Библию, и я был готов разрешить ей повторный брак, но неожиданно она сама пришла к прямо противоположному выводу.Мне это показалось настолько странным, что я еще более углубился в тему, уже вне этого душепопечительского общения.С тех пор прошли РіРѕРґС‹ пасторского служения. Я видел немало горя, вызванного разводами, видел «удачные» повторные браки, видел «неудачные». Видел страдания детей и родственников. Р

Павел Александрович Бегичев

Религия, религиозная литература

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Алхимия
Алхимия

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

Вадим Львович Рабинович

Культурология / История / Химия / Образование и наука