Уроки Великой Волхвы

– Что застыл, как Лотова жена, отрок честной? Слава богу, здесь еще не Содом и Гоморра, а Ратное. Но еле удержали… Староста где?

– Наставница Арина? – мальчишка то ли только сейчас вспомнил ее имя, то ли не знал, чего еще спросить. Замялся, снова глянул на побоище, сглотнул и выпалил:

– Тетка Настена где? Дядьку Аристарха ранили. Тяжело. Помереть может!

Известие о ранении Аристарха Арину ударило обухом по голове: где-то там в лесу тоже, выходит, бой идет? Неужто все-таки из-за болота напали?!

– Давай сюда! – она подала знак Броньке; не через реку же с ним перекрикиваться? Да он и сам уже направил коня через мост.

– Не знаю я, где сейчас Настена. Вряд ли дома отсиживается – видишь, что тут делается? Может, в Ратном? Там тоже сейчас раненых хватает… – она с сомнением оглянулась на ворота, бой от которых уже откатился, и сейчас около них толпились высыпавшие из-за тына бабы. – Вы-то с кем встретились? – спросила она о самом главном. – У нас тут, похоже, все заканчивается, может, отроков с вами послать? Наставников упредить надо…

– Да и у нас все уже, – Бронька махнул рукой своему приятелю, ожидавшему возле леса, подзывая его. – Отбились. Из-за болота шли три десятка, мы их там в засаде встретили, – пояснил он. – А тут что?

– Холопы бунт подняли.

– Уй, бл… Ой! Прости тетка Арина! – отрок поспешно прикрыл рукой рот, но Арине было уже не до того: Андрей, выехавший из-за тына, звал ее.

– Десяток! По коням! За мной! – она обернулась к мальчишкам. – Ну и вы за нами давайте, заодно и про Настену узнаете.

– Арина! Девок спешивай – с ранеными помочь надо! – еще издалека окликнул ее Макар и только потом разглядел ее спутника. – Бронька, твою кобылу за ногу! Ты откуда?!

– За Настеной я. Дядьку Аристарха посекли сильно. Ратники из-за болота шли, а мы их там остановили…

– Птццц… – так же как и Бронька только что, Макар оборвал почти сорвавшееся с языка ругательство. – На лисовиновской усадьбе она, туда всех раненых собрали, и Андрей поехал бабам помочь… Арина! И этих тогда туда давайте! На телеги их грузите – кто может, сам ушел. Сучка Алена на руках унесла. Плотники это наши… – пояснил он, поймав ее удивленный взгляд. – Раньше нас поспели. Они и не дали ворота вынести, а то бы беда. Вдесятером против толпы решились! Надо же… – Макар удивленно покрутил головой. – Долго продержались! А ведь так бы и полегли тут все, если б мы не поспели.

– Анна, Млава, Прасковья! Телеги, какие найдете запряженные, освобождайте и сюда гоните! Лошадей только успокойте. Остальные – к раненым. Мария за старшую… – распорядилась Арина, слезая с коня. – А мы-то еще думали, куда их ночью понесло… Как они узнали-то?

– Да хрен их знает! Спросим. Похоже, и не знали ничего, просто сюда шли. И Простыня с ними увязался… Его первого и убили… – Макар зло оскалился. – В самом Ратном целое побоище получилось. Бабы говорят, холопки детей ратников хотели похватать, да под их прикрытием выйти… Несколько холопов накануне пришли с подсек, мол, послали их за чем-то, а сами ночью своих баб подняли… Справились с ними, но раненые и убитые есть. Вон, у Луки родню…

Закончить Макар не успел. Млава, услыхав его слова, охнула и взвыла:

– Маманя, бабаня! А-а-а! – сметая все на пути, девка рванулась к своему коню и, прежде чем Макар или Арина успели ее остановить, вихрем помчалась к воротам, оглашая окрестности боевым воплем, словно в атаку шла. Только копья не хватало.

– Стой, дурища! – дернулся было следом Макар, но тут же с отвращением покосился на полуразбитую телегу, возле которой стоял, и плюнул с досады. – Тьфу! Арина, лови сама эту росомаху!

Впрочем, Арина и так уже взлетела в седло и ринулась догонять новоявленную «поляницу».

Несмотря на трагические события прошедшей ночи, явление Ратному обновленной Млавы не осталось незамеченным. Да и трудно было бы пропустить всадницу, во весь опор пронесшуюся с воплем по улицам села, с самострелом наперевес и мотающейся сзади рыжей косой. Арина догнала ее только возле самых ворот усадьбы, где проживала вдовая Тонька Лепеха со своей свекровью.

Не задерживаясь перед распахнутыми воротами, Млава влетела во двор, осадила коня возле самого крыльца и лихо соскочила с седла перед открытой нараспашку дверью:

– Падлы! Всех порешу!

Какой-то холоп, выскочивший из расположенной рядом с домом пристройки, подбежал к отчаянной наезднице, то ли пытаясь ее остановить, то ли взять у нее повод, но тут же рухнул, как подкошенный, от меткого удара прикладом самострела, которым сплеча попотчевала его разъяренная дева.

– Маманя! Живы?!

– Млавушка?! – Тонька Лепеха выкатилась на крыльцо и, попав в объятия любящей дочери, вытерла слезу умиления. – Да живы мы, живы! Напугала-то как! Я уж думала, опять началось… – всхлипнула она и тут увидела лежавшего на земле холопа, пострадавшего от Млавиного рвения при «обороне» родных.

– Да за что ж ты так Пантелея-то? – укоризненно возопила она, всплескивая руками. – Он же тебя с титешного возраста на руках…