Уроки Великой Волхвы

– Ладно, – Анна повернулась к дочери. – Раз уж тебе Тимофей помог, так и ты хозяйкой себя покажи. Отведи его в трапезную, скажи дневальному, чтоб накормили. Потом в лазарет, к Юлии своди… Ну а потом, коли наставник Макар освободится, так он в Ратное Тимофея повезет, а нет, так пусть при кузне пока побудет. Кузьма, присмотришь? Заодно дай ему чего-нибудь сделать… Пусть покажет, что еще умеет.

Елька радостно кивнула, уверенная, что вопрос с сережками на этом исчерпан, и дернулась было выполнять материнское распоряжение, но Анна не собиралась спускать ей провинность.

– А потом, доченька, ко мне зайди. Да Анюту с собой захвати… Сережки-то ей вернуть надобно.

Анна вышла из кузни и уже при солнечном свете, не удержавшись, снова принялась разглядывать украшения.

«Надо же! Ведь и впрямь, не узнаешь! Как червленое серебро на выпуклом рисунке заиграло! А дел-то, похоже, всего ничего, если такой малец играючи справился. И ведь не просто делал – других учил! Вон как у Кузьмы глаза горели, да и помощники его не зевали… Значит, и других тоже сможет научить? Думай, боярыня, где людей ещё и для этого дела искать!

Сережки – мелочь, наверняка он и еще что-то умеет. Расспросить его, что для работы надобно, сколько учеников к нему приставить и как скоро он их выучит. Мне же девок в Туров скоро везти. Подарки подарками, княгине там, её ближницам – это само собой. Но если матери женихов ТАКОЕ на моих девчонках увидят… Да в придачу к кружевам! У-у-у, что будет!

…Анька, цыц! Охолони! Шкура у медведя, конечно, добрая, но делить её, пока он в лесу… Для начала проследи, чтобы Макар мальчонку в Ратном не оставлял. Выспросит у него староста, что ему потребно, похоронит деда – и назад.

А работу его я потом сама Лавру покажу, иначе хрен его обратно дождусь, Лавр в него клещом вцепится, даже если сам про такое мастерство и слышал. Только ведь наверняка нет, иначе бы хоть словом да обмолвился, когда украшения для ратнинских колодцев ковал да хвастался, что еще и не так может.

Да и не для Лавра тут работа, хоть он и мастер, слов нет, – для златокузнеца. Ладно, Кузька все, что ему для работы потребно, выдаст, пусть Тимка себя покажет, а мы посмотрим. Кузнечик… Назвали же!»

Мечтать о будущей поездке в Туров и о том, как она поразит обитательниц стольного города невиданными украшениями, боярыня не собиралась. Что толку в мечтах? Такие вещи надо просчитывать, и весьма тщательно. А планировать, имея пока на руках всего лишь пару преображенных сережек, бессмысленно, посему, убрав украшения в кошель на поясе, Анна заспешила по делам и вспомнила про них только тогда, когда ближе к обеду к ней в горницу, постучавшись, вошла понурая Елька. Следом за младшей сестрой шествовала сердитая Анька.

Едва прикрыв за собой дверь, старшая дочь, явно чувствуя себя пострадавшей, а не обвиняемой, попыталась разразиться жалобами:

– Мам! Да что ж такое делается! Она мои сережки без спроса…

– Тихо, доченька, тихо! Целы твои сережки, – мать заговорила ласково, но Анюта, хорошо изучившая ее интонации, почувствовала неладное и насторожилась. Правда, тон сбавила, но вот обвинения при себе оставить не догадалась.

– Ну так без спроса же!

– Без спроса – это нехорошо, – согласилась Анна, – тут ты права. А вот в чем ты НЕ права, ты мне сама скажешь.

– Я?! – такого подвоха Анька явно не ожидала. – Да я-то тут при чем? Это она…

– С твоей сестрой разговор будет отдельный. С твоей сестрой, – с нажимом повторила Анна. – Вот и объясни мне, почему твоя сестра… младшая сестра с пустяшной просьбой боится к тебе подойти.

– Ничего себе – пустяшная!