Усадьба ожившего мрака

К тому времени, когда она добралась до малинника, стемнело окончательно. Ветки пришлось ломать уже почти в полной темноте. Поэтому действовала Соня быстро, боялась, что Лида исполнит свою угрозу и выйдет-таки на ее поиски.

К избушке Соня пробиралась почти на ощупь. Путеводной звездой для нее был слабый отсвет свечи. Подумалось, что свечу лучше бы загасить. Или на худой конец занавесить чем-нибудь окошко. В округе никого нет, она в этом почти уверена, но, как говорила бабушка, береженого и бог бережет!

Соня прибавила шагу, если бы не наполненный до краев котелок, так и вовсе побежала бы. Потому что свежи еще были в памяти воспоминания про упырей. Можно сколько угодно убеждать себя, что Сева с Митяем разобрались со всеми еще там, на болоте, но страх все равно не отпускал – наоборот, с приближением ночи он сделался еще сильнее.

Страх превратился в панику, когда Соня увидела приоткрытую дверь избушки. Эту дверь она точно закрывала. Отчасти, чтобы не впускать внутрь вечерний холод, отчасти из-за диких зверей. Закрытая дверь в нынешнее время всяко лучше открытой.

Может быть, Лида все-таки решила отправиться на ее поиски? Она ведь такая… ответственная, с нее станется, не посмотрит даже на рану. От этой мысли на душе стало чуть легче. Если Лида ушла сама, то и вернется она тоже сама. Вот хотя бы придет на Сонин зов. Или лучше не кричать, а немного подождать?

Соня осторожно толкнула дверь, та беззвучно открылась.

– Лида? Лида, ты тут? – спросила Соня шепотом и переступила порог.

Котелок она оставила снаружи, побоялась расплескать воду, а сама обеими руками ухватилась за осиновый кол.

– Лида, ты спишь?

Ответом ей стала тишина. Но надежда на то, что Лида ушла и скоро вернется, истаяла в тот самый момент, когда Соня увидела валяющийся посреди избушки табурет. Табурет этот был тяжелый, сделанный на века из дубовой доски. Даже для того, чтобы просто сдвинуть его с места, требовалось определенное усилие. Да и зачем Лиде было переворачивать табурет?..

Соня замерла, зажала ладонью рот, чтобы не закричать. Лиде не нужно было переворачивать табурет, а тому, кто незваным гостем вошел в избушку?..

Оставалась еще слабая надежда, что Лида могла убежать или спрятаться. Соня заглянула под лежак, хотя и без того было очевидно, что спрятаться под ним не сможет даже ребенок, не то что почти взрослая женщина. Она подняла табурет, уселась на него, обхватила себя за плечи. Все тело трясло. То ли от холода, то ли от осознания того, что случилось что-то непоправимое. Кто-то ворвался в их убежище, ворвался и забрал с собой Лиду. Вот следы борьбы, вот валяющийся в углу осиновый кол. Лида пыталась защищаться, но того, кто пришел за ней, не остановил осиновый кол.

Соня сжала виски руками, принялась раскачиваться из стороны в сторону. Она ведь была поблизости, она бы услышала крики и непременно прибежала на помощь. Но в том-то и беда, что Лида ни за что не позвала бы ее на помощь. В первую очередь Лида думала о ней и лишь потом о собственной безопасности. И что теперь?!

Соня вскочила на ноги, закружилась по избушке. Мысли в голове метались такие же пустые и беспомощные, как и она сама. Лиду забрали, а она не знает, как поступить. Она вообще ничего не понимает!

Она замерла, прислушалась к миру вокруг и к самой себе. Как бы поступила Лида? Лида никогда не бросила бы ее в беде. Лида бросилась бы на ее поиски, несмотря ни на что, не обращая внимания ни на ранение, ни на непроглядную ночь, ни на упырей. Вот и она пойдет!

Соня уже направилась к двери, когда в темноте за мутным стеклом окна что-то мелькнуло. Черный силуэт на темно-синем фоне неба. Ей могло показаться. От страха и не такое примерещится! Но Соня точно знала, что там, снаружи, кто-то есть. Кто-то или что-то…

Дверь открылась почти беззвучно, потянуло холодом и сыростью, сквозняк загасил свечу. Соня вцепилась в осиновый кол. Живой она не дастся! Ни фрицам, ни упырям…

Это было твердое, какое-то успокаивающее решение. Умирать, так с музыкой! Вот какая мысль мелькнула у нее в голове в тот самый момент, когда она занесла руку с осиновым колом. Она умрет, в этом нет никаких сомнений. Но она сделает все возможное и невозможное, чтобы забрать с собой того, кто готовится переступить порог. Ей нужно только обернуться, посмотреть в глаза своей смерти…

Обернулась. Крутнулась на пятках, словно в танце.

Дверь была распахнута настежь. На пороге нетронутым стоял котелок с водой, в нем отражался тонкий серп выглянувшей из-за туч луны. А больше никого…

– Кто здесь? – Она хотела, чтобы голос звучал громко и смело, но получился свистящий, придушенный какой-то шепот. – Ну, покажись!

На плечо легла тяжелая ладонь, и вся ее смелость, вся ее решимость вырвались из тела вместе с испуганным криком. Они вырвались, а тело все еще продолжало действовать по инерции. Тело развернулось на сто восемьдесят градусов. Руки, сжимающие осиновый кол, сделали выпад, чтобы, как копьем, пронзить того, кто подкрался сзади.