Усадьба ожившего мрака

Митяй слушал разговор этих двоих и даже не удивлялся тому, что понимает каждое сказанное слово, он даже понимает, что подразумевается под картиной мира. Наверное, это потому, что увиденное и услышанное уже пропустила через себя Танюшка. Танюшка знает немецкий едва ли не в совершенстве. Баба Оля постаралась. Ну а картина мира… Митяй и сам не дурак, догадался, что это такое.

Штольц уже был на пороге, когда фон Клейст его окликнул.

– Стойте!

Штольц замер, как вкопанный, не решаясь обернуться. Его и без того сутулые плечи поникли еще сильнее.

– Курт Вольф вернулся из своей экспедиции?

– Я не знаю, мой господин. – Все-таки Штольц обернулся. – Он мне не докладывает. Если вам будет интересно мое мнение, он страшный человек, совершенно неуправляемый.

– Мне не интересно ваше мнение, господин Штольц. – Фон Клейст усмехнулся. – И вы не правы, Курт очень послушный мальчик. Разве что самую малость экспрессивный.

– Он проявляет неоправданную жестокость. – Штольц продолжал стоять неподвижно. – Нет, я не жалуюсь, но он уже уничтожил нескольких подопытных ради собственной забавы. Я понимаю, что люди – ресурс восполняемый, но я тратил свои силы и ваше время на их подготовку.

– Спасибо, господин Штольц. – Фон Клейст чопорно склонил голову. – Я поговорю с Куртом о недопустимости подобного поведения. Пусть ищет себе игрушки за пределами вашей лаборатории. А теперь ступайте! Я хочу побыть наедине с нашей девочкой.

Штольц уходил так поспешно, что врезался лбом в притолоку, но, кажется, даже не почувствовал боли. Он удалился, деликатно прикрыв за собой дверь, и еще несколько мгновений до Митяя доносилось гулкое эхо его шагов.

А упырь снова подошел к стеклянному, бронированному гробу, положил обе ладони на крышку, всмотрелся в безмятежное Танюшкино лицо.

– Ну что, моя милая фройляйн, видишь, как все вышло? – сказал ласково. – Я оказался умнее и сильнее своего неразумного старшего брата. Я избежал искушения попробовать этой вашей удивительной погибельной крови. А знаешь, почему? Потому что дух естествоиспытания во мне сильнее голода. Клаус в некотором смысле был животным, ему всегда было тяжело противиться инстинктам. Ирма… – он вздохнул. – Ирма, моя бедная маленькая сестренка! Она просто играла в куклы. Разница лишь в том, что в детстве ее куклы были фарфоровыми, а потом из плоти и крови. Знаешь, мне ее не хватает. Она понимала меня как никто другой. Понимала и по-своему даже любила. Как думаешь, милая фройляйн, кто ее убил? Твоя бабка? А может этот садовник, ее слабоумный племянничек? Или тот волчонок, которого я почти приручил?

Чтобы на заскрежетать зубами, Митяй впился ими в свою порезанную руку, хрустнул челюстями.

Фон Клейст обернулся, обвел взглядом пыточную. На Митяе его взгляд задержался, пожалуй, на мгновение дольше. А может быть, ему просто так показалось. От страха. От ненависти. От сжигающей нутро ярости. Как бы то ни было, а фон Клейст его не увидел. Чужой сон, чужие правила. Даже во сне Танюшка пыталась его защитить. Ничего, он вернет ей долг. Он вырвет ее из упыриных когтей. Чего бы ему это не стоило.

А фон Клейст уже снова повернулся к гробу:

– Померещилось. Знаешь ли, в последнее время я живу, как на пороховой бочке. Приходится решать слишком много задач сразу. Очень плохо, что ты не можешь ответить на мой вопрос, но уверяю тебя, я разберусь со всеми. Мой верный Вольф уже вышел на след. Это очень удобно, не приходится марать руки. В конце концов, я в первую очередь ученый, мне недосуг тратить время на месть. А ты, моя милая фройляйн, очень скоро станешь моей живой куклой. В память об Ирме. С возрастом я становлюсь сентиментален, приятно иметь под рукой доказательство своей победы над средневековым мракобесием. Рано или поздно, я найду причину, по которой ваша кровь такая уникальная, такая губительная для нашего рода. Но даже сейчас ты можете сослужить мне службу. Ты уже мне служишь, милая фройляйн. Мы с тобой станем родоначальниками… – Он не договорил, снова огляделся, подошел к тому углу, в котором прятался Митяй, протянул руку. Митяй испуганно втянул голову в плечи, но упырь не дотронулся до его головы, он потрогал вмурованное в стену железное кольцо. То самое кольцо, к которому крепилась цепь, на которой когда-то держали самого Митяя.

– Странное чувство… – сказал упырь задумчиво и брякнул кольцом по каменной стене. – Рядом с тобой, милая фройляйн, мне постоянно мерещатся призраки. Ну ничего! – Он театрально хлопнул в ладоши. – Завтрашний день многое изменит! Надеюсь, у меня получится завоевать доверие нового бургомистра. С твоей помощью завоевать, разумеется.