Усадьба ожившего мрака

Костяная башка вздохнул, а бледные до синевы Танюшкины губы тронула едва заметная улыбка. Или показалось? Размышлять над этим Митяй не стал. Ему нужно возвращаться. И как можно скорее. Потому что до начала операции осталось меньше суток и им нужно выработать хоть какой-то план действий. По всему выходило, что Горыныч им пока не помощник. Будет хорошо, если Костяная башка продержится. Навредить живым он тоже не сможет, зато он может помочь Танюшке еще какое-то время выстоять в этой борьбе.

– Ну, я пошел! – сказал Митяй и закрыл глаза, а когда снова их открыл, в глаза уже бил свет керосиновой лампы, в его лучах легкомысленно кружили пылинки. Он проснулся. Теперь для того, чтобы переходить из одного мира в другой, ему больше были не нужны двери и анфилады комнат. Кто-то из них двоих и в самом деле становился сильнее. Может быть, Танюшка. Может быть, он сам. А может, они оба научились перелицовывать их общую реальность.

* * *

Сева охранял сон Митяя и страшно злился, когда Влас Петрович в разговоре с ним или со Стеллой неосторожно повышал голос. Тогда он шикал на этих двоих, разве что не скалился, как Горыныч. Они виновато улыбались, переходили на шепот, а он снова устремлял взгляд на Митяя, стараясь по движению глазных яблок угадать, что именно тому сейчас снится. Сторожил, охранял, а все равно упустил тот момент, когда Митяй проснулся. Кажется, отвел взгляд всего на мгновение, а тот уже открыл глаза, сел.

– Ну что?! – спросил Сева, страстно ожидая и боясь услышать ответ. – Ты ее видел?

– Проснулся? – К Митяю подошел Влас Петрович, а следом и Стелла.

Стелла ничего не знала про эту… особенность Митяя. Сева задумался. И как он теперь станет рассказывать? Может быть, попросить дамочку выйти? Из собственной комнаты? По прихоти каких-то пацанов?

Решить эту дилемму Сева не успел. В дверь тихонько поскреблись. Все они разом вздрогнули. Стелла вопросительно посмотрела на Власа Петровича, тот приложил палец к губам, давая им всем понять, что необходима тишина, а Стелле кивнул. Она улыбнулась в ответ, на цыпочках прошла к двери. Сева глянул на настенные часы. Пятый час утра, рановато для гостей. Если только…

– Кто там? – спросила Стелла сонным голосом. Все-таки актрисой она была хорошей. Сева понял это тогда, когда наблюдал, как Стелла учит Власа Петровича правильно двигаться.

Наверное, ей что-то ответили, просто они не расслышали. Как бы то ни было, а Стелла распахнула дверь, впуская в квартиру дядю Гришу и Соню. Оба они выглядели смертельно уставшими, а Соня еще и клацала зубами то ли от холода, то ли от чего-то еще.

Митяй сорвался с места, стоило ему лишь увидеть этих двоих. Отца он обнял порывисто, не стесняясь своей радости, а Соню… А на Соню он просто смотрел и хмурился. Любой другой подумал бы, что Митяй на что-то за нее злится. Но Сева не был другим, он был его единственным другом, и понимал – не злится, просто не знает, какие слова подобрать.

– Ты как? – спросил он наконец, а Соня вдруг тихо всхлипнула и уткнулась лбом в его тощую грудь.

Кажется, она плакала. Она плакала, а Митяй стоял, свесив руки вдоль тела и побелев лицом. В глазах его читалась несвойственные ему беспомощность и сомнения. Наконец он решился и осторожно прижал Соню к себе, даже по волосам погладил, глядя на Севу поверх ее плеча. Сева ободряюще улыбнулся в ответ. Мол, радуйся, старик, твоя девушка жива, она с тобой. А моя… а про мою, я надеюсь, ты мне скоро расскажешь.

Наверное, они бы так и стояли целую вечность, если бы не Стелла. Стелла ласково коснулась Сониного плеча и тут же нахмурилась.

– Дорогая моя, ваша одежда насквозь сырая. Не удивительно, что вы дрожите, как осиновый лист. Сейчас я согрею вам воду и приготовлю сухие вещи. Дмитрий, отпустите ее ненадолго.

Митяй глянул на Стеллу осоловелым взглядом. Наверное, никто раньше не называл его так официально. Наверное, он даже не сразу понял, что обращаются именно к нему. Соня высвободилась из его объятий сама, благодарно улыбнулась Стелле, которая тут же ухватила ее за руку и увлекла за собой.

– Что?.. – спросил Влас Петрович севшим от волнения голосом.

– Я опоздал. – Дядя Гриша покачал головой. – Они убили всех, кто был в то время в отряде.

Влас Петрович стиснул челюсти, тяжело опустился на стул.

– Это я виноват, – сказал едва различимо.

– Это они виноваты, товарищ командир! – резко оборвал его дядя Гриша. – Слышишь ты меня? Они, а не ты! И не смей себя винить. Даже если бы ты остался… Влас… – его голос смягчился. – Их было слишком много. Карательный отряд… ты же должен понимать…

– Тетя Шура? – спросил Сева тоже шепотом.

В ответ дядя Гриша покачал головой.

– Зосимович? – так же шепотом спросил Митяй. Его бледные щеки пылали.

– Никто не спасся, кроме Сони и… – Дядя Гриша вдруг замолчал.

– Лида? Что с Лидой? – Влас Петрович поднял голову. – Она тоже?..