Усадьба ожившего мрака

– Да. Митяй, ты бы мог? – Влас Петрович посмотрел на Митяя, тот тяжело вздохнул и потянул вверх рукав рубахи, демонстрируя Стелле след от укуса.

– Я бы его подопытным кроликом, – сказал он мрачно.

– Фон Клейста? – Стелла побледнела.

– Да. – Митяй одернул рукав и тоже отступил в тень, как и его отец.

– И теперь вы?.. – Стелла не договорила.

– Нет, – сказал за Митяя дядя Гриша. – Он – нет.

– А кто тогда – да? – спросила Стелла. – Есть те, кто стал… упырем?

– Есть. Половина моей деревни.

– Хорошо, – Стелла кивнула, – тогда объясните мне, пожалуйста, почему половина деревни превратилась в вурдалаков, а ваш сын остался человеком? Я должна понять механизм, найти логику в вашем рассказе.

– Вурдалаками, как вы изволили выразиться, становятся те, кто умер от рук… – дядя Гриша горько усмехнулся и сам себя поправил: – кто умер от вампирских клыков. Они умирают, их хоронят, а потом они… выбираются.

– Из могил?

– Из могил, из-под земли, – сказал Влас Петрович. – Я видел братскую могилу в овраге у Гремучего ручья, ту самую, куда немцы сбросили тела своих же солдат. – Часть из тех, кого там похоронили, выбралась на следующий день.

– Они выбрались вурдалаками? – Стелла погасила папиросу, откинулась на спинку стула. – Вы уверены, Влас Петрович?

– Мы уверены! – сказал Сева. – Мы уверены, потому что нам с Митяем и Соней пришлось от них отбиваться в Гремучей лощине.

– Влас, покажи ей, – попросил дядя Гриша. – Лучше один раз увидеть.

Влас Петрович устало потер глаза, загасил папиросу, вышел в прихожую. Стелла проводила его заинтригованным взглядом. Вернулся он с вещмешком в руках, рассеянно оглядел стол, сдвинул в сторону чашки с кофе и пепельницу, расстелил в центре газету, положил на нее череп Клауса фон Клейста, сказал чуть виновато:

– Вот.

На мгновение на лице Стеллы отразились испуг и омерзение, но довольно быстро на их место пришло любопытство. Она долго и внимательно рассматривала череп, даже чиркнула кончиком ногтя по одному из клыков.

– Это точно не бедный Йорик, – сказала наконец.

– Кто? – спросил Митяй недоуменно.

– Я потом тебе расскажу, сынок, – пообещал дядя Гриша.

– И не реквизит. Поверьте, я разбираюсь в таких вещах. – Стелла подняла взгляд на Власа Петровича.

– Сейчас гораздо важнее, поверите ли вы нам, Стелла Витольдовна, – ответил тот.

– Это чей? – Стелла покосилась на череп.

– Клауса фон Клейста. Его убил Отто фон Клейст.

– Их можно убить? – деловито спросила Стелла. И с этого самого момента стало ясно, что она с ними.

– Обычных упырей можно, мы вас потом научим, – сказал Влас Петрович с мрачной ухмылкой.

– А теперь скажите, правильно ли я поняла, что эти вурдалаки – побочный продукт? Главным в иерархии все равно остается тот, кто их создал. Фон Клейст?

– Совершенно верно. – Влас Петрович кивнул. – Григорий и ребята были в Гремучем ручье, когда вся эта чертовщина началась. Они все видели своими собственными глазами. Ирма фон Клейст мертва. Так ведь, Гриня?

Стелла бросила на дядю Гришу быстрый взгляд, во взгляде этом проскользнуло какое-то веселое изумление.

– И теперь остался только один главный упырь? Правильно я вас понимаю? Отто фон Клейст плодит вурдалаков ради собственного развлечения?

– Отто фон Клейст слишком осторожен, чтобы привлекать внимание к своей персоне, – Влас Петрович покачал головой.

– Тогда что-то не сходится! – Глаза Стеллы горели лихорадочным огнем. Выглядела она так, словно бы была слегка во хмелю.

– Что не сходится? – спросил Головин.

– Если Отто фон Клейст осторожен, а вся его родня упокоилась, то, получается, что есть еще кто-то, еще один упырь.

– Нет, – как-то слишком поспешно ответил Влас Петрович. – Больше никого не должно быть. Насколько я понимаю, там очень сложный механизм… обращения.

– Провернуть этот трюк с обращением получилось впервые за столетия, – поддержал его дядя Гриша. – Это как-то связано с Гремучей лощиной. Есть в здешних местах какая-то особенная сила.

– Для упырей?

– Для разных необычных… тварей.

– А я знаю, мне рассказывала Зиночка. В детстве она жила в этой вашей деревне, в Видове. Детей не пускали в усадьбу, но разве же Зиночке можно что-то запретить?

– Зиночке нельзя, – подтвердил Влас Петрович и поскреб свой уже поросший щетиной подбородок.

– Так вот, она рассказывала, что слышала там, на дне лощины, какой-то странный звук, говорила, что кости от него вибрировали… – Стелла покосилась на череп Клауса. – Уберите это, пожалуйста, я уже удовлетворила свое любопытство.

Головин сунул череп обратно в вещмешок.

– И, когда выйдет из ванной Соня, обязательно надо помыть руки, – сказала Стелла задумчиво. – Неизвестно какая тут может быть зараза.

– Он уже не заразен, – заверил ее дядя Гриша, но Стелла осталась непреклонна. Она не стала дожидаться Сони, ухватила Власа Петровича за рукав, потащила мыть руки на кухню.

– Ну что ты видел? – тут же спросил Сева у Митяя. – Она жива?

– Жива. – Митяй кивнул. – Штольц колет ей лекарства, чтобы она все время спала, и выкачивает кровь.

– Вампиры не могут пить кровь мертворожденных, – сказал дядя Гриша задумчиво. – Она для них смертельное искушение и смертельный яд.