Усадьба ожившего мрака

Еще несколько минут упырь бесцельно кружил по пыточной, а потом вышел. Наконец, Митяй смог остаться с Танюшкой наедине. Он выбрался из своего укрытия, подошел к стеклянному гробу, посмотрел сквозь прозрачную крышку. В крышке этой были сделаны небольшие отверстия. Наверное для того, чтобы Танюшка не задохнулась. Чтобы игрушка фон Клейста оставалась живой, как можно дольше. Он любил живые игрушки и даже старался не убивать их без лишней надобности. В отличие от своей сестры. Перед глазами сначала поплыл кровавый туман, а потом из тумана этого выступила водонапорная башня с нагревательным котлом. Пронзительно скрипнул, распахиваясь, круглый люк. Чтобы не видеть тех, кто нашел свое последнее пристанище в котле, Митяй закрыл глаза, а когда снова их открыл, сон изменился. С противоположной стороны гроба, положив передние лапы на стеклянную крышку, стоял Костяная башка.

– Башка, – сказал Митяй радостно, и погладил призрачного пса по черепушке. Да, во сне у него это получилось!

Костяная башка приветственно клацнул челюстями и, кажется, вильнул хвостом.

– Вот ты где! А остальные? Где другие Горынычи?

Костяная башка не ответил, вместо этого он сунул черепушку внутрь стеклянного гроба. Для призрака такой трюк – не великая проблема! Сунул и, кажется, заскулил. Этот полный тревоги и отчаяния звук раздался прямо у Митяя в голове.

– Понимаю, нам тоже ее не хватает, но мы что-нибудь придумаем. Обещаю тебе.

Костяная башка зыркнул на него красным глазом, а потом осторожно сомкнул челюсти на тонком Танюшкином запястье. И в этот миг что-то изменилось. Костяная башка сделался бледным, едва различимым, а на впалых Танюшкиных щеках появился легкий румянец.

– Ты ее так поддерживаешь, да? – спросил Митяй шепотом. – Блондинчик сказал, что ты не чуешь Танюшку, когда она вот такая, почти неживая. Но какая-то твоя часть, которая тоже неживая, нашла способ ей помочь?

Костяная башка снова зыркнул на него красным глазом.

– А остальные почему не могут сюда попасть? Разнесли бы здесь все к едреной фене! Как в прошлый раз. Ну? Чего молчишь?!

Костяная башка вроде как вздохнул. Или вернее выдохнул черное дымное облачко. Через мгновение он был уже рядом с Митяем, потянулся к нему, принюхиваясь, а потом огромные челюсти сомкнулись уже на его запястье. Сделалось вдруг нестерпимо холодно, как тогда, когда Митяй разбил зеркало между мирами, а потом Костяная башка вперил в него немигающий взгляд, и холод от руки растекся по всему телу.

Митяю снова показывали «кино». Оно не было похоже на то, которое в прошлый раз показала ему Танюшка. Это было другое «кино», которое он видел глазами Горыныча. Видеть-то видел, но пока ровным счетом ничего не понимал…

…Горыныч видел мир живых в черно-багряных красках. Митяю понадобилось какое-то время, чтобы понять и приспособиться, чтобы увидеть самому.

Черный человек жег костер. Костер был ярко-алый, злой и голодный. Черный человек кормил огонь костями. Кости пахли смрадом и смертью. Захотелось завыть, отползти подальше от этого отравленного дыма, но он остался лежать и наблюдать. Прядь черных волос огонь сожрал за мгновение, но он все равно понял, кому принадлежали волосы. Хозяйке! Хозяйке, которую он никак не мог отыскать.

Он вскочил на лапы, завыл в голос. С ветвей черных деревьев испуганно взметнулись в багряное небо черные птицы. А черный человек вздрогнул и потянулся к костру. Черный человек потянулся, а он сам в прыжке взвился в воздух, чтобы сомкнуть все свои челюсти на том, кто кормит ненасытный огонь волосами его хозяйки.

Не успел… В этом мире он не чувствовал боли. Даже, когда приходилось менять свою ипостась, ему было лишь немного… щекотно в том месте, где порванная плоть прорастала новыми костями, мышцами, шерстью. А теперь ему стало больно! Горстка пепла, что швырнул в него черный человек, ослепила, проникла под шкуру мириадами жалящих ос. Он завыл от боли, покатился по земле, пытаясь сбить с себя этих смертоносных тварей. От боли он забыл, что не может умереть.

Он скулил, когтями и зубами разрывал свою шкуру, зализывал образующиеся раны, а черный человек стоял, смотрел и улыбался острозубой нечеловеческой улыбкой. С кончиков его пальцев срывались огненные осы, но еще больше их был в пепле, что остался на месте враз догоревшего костра.

– Поразительно, – сказал черный человек, сгребая пепел в мешок. – Старые сказки, оказываются, не врут. Кто бы мог подумать, что из праха вампира и мертворожденной получится такой убийственный коктейль? Жаль, что Ирма не дожила до этого удивительно дня. Она всегда любила сказки. Кстати, ты в них тоже был, Трехголовый пес. Правда, на картинках ты выглядел не таким… жалким.

Черный человек снова усмехнулся.

– Вот и пригодился мой безумный братец. Хоть после смерти сделал что-то полезное для защиты рода. Жаль, что Курту не удалось отыскать его башку. Впрочем, говорят, вампирские черепа не горят. Вот такая анатомическая особенность…

Черный человек говорил и голыми руками сгребал убийственный пепел в мешок.