Ущелье дьявола

- Послушайте, сударыня, - начал Самуил, и в тоне его голоса звучала бесповоротная решимость. - До сих пор вы мне не доверяли, издевались, глумились надо мной, одним словом, одерживали верх. Теперь наступила моя очередь. Минуты вашего ребёнка сочтены. У меня нет времени подбирать изысканные слова для выражения моих требований. Вы просите у меня, чтобы я спас жизнь вашему ребёнку. Хорошо. Я это сделаю. Но взамен вы предоставите в моё распоряжение десять минут вашей собственной жизни.

Христина смотрела на него во все глаза и ничего не понимала.

- Что вы хотите этим сказать?

- Я говорю, что предлагаю вам, так сказать, обмен, - продолжал Самуил. - От меня зависит - дать вам самое дорогое для вас на свете существо. Это ваша просьба. От вас же зависит дать мне самое дорогое для меня на свете существо. Это уже моя просьба. И я повторяю, что я вам предоставлю целую жизнь ребёнка взамен предоставленных вами мне только десяти минут вашей жизни. Неужели и это ещё вам не понятно? Одним словом, вот что: вы любите своего ребёнка, а я люблю вас!

Христина поняла. Крик ужаса вырвался из её груди.

- Ах! Так вы меня поняли, наконец? - сказал Самуил. - Вот и прекрасно!

- Негодяй! - вскричала молодая женщина в негодовании. - В такую минуту и такие слова!

- Я жду от вас ответа, а не оскорблений, - проговорил Самуил.

- Молчите, несчастный! - сказала Христина. - Мне так и кажется, что бог сию же минуту возьмёт у меня ребёнка, чтобы его чистая душа не видала такого позора, наносимого его матери!

- Сударыня! - возразил Самуил. - Вы должны знать: раз я что сказал, я своих слов обратно не возьму. Время летит, а вы медлите и только укорачиваете этим жизнь ребёнка. Моё решение непоколебимо. Я люблю вас больше, чем я даже сам мог предполагать. Вы колеблетесь, а круп делает своё дело. Через двадцать пять минут будет уже слишком поздно. Смотрите, как бы ваша честность не обратилась в вечное для вас угрызение совести. Клянусь вам, что у вас остаётся только один выбор: или ребёнок умрёт, или вы отдадитесь мне.

- Уж не кошмар ли это? - громко сказала Христина. - Но нет, я слишком чувствую, что все это наяву. Послушайте, г-н Самуил, - продолжала она с мольбой. - Вы человек умный, посудите сами. Возможно ли то, о чём вы говорите, в подобную минуту, да и сами вы решитесь ли на подобную вещь? Ведь не решитесь, хотя бы из уважения к самому себе? Это ведь было бы и нравственным насилием, а ведь вы его сами не признаете! То, что я сейчас говорю, не оскорбляет вас нисколько. Ведь если бы я, предположим, действительно любила вас, так и тогда я бы не могла быть вашей, потому что я жена другого. И ещё чья жена! Милосердный боже! Подумайте только!

- Не будите во мне Каина, сударыня, - прошипел Самуил, и в голосе его слышалась угроза.

- Хотите все моё состояние? Все состояние! Скажите одно слово, и оно будет ваше. И это не пустые слова. Клянусь вам богом, клянусь памятью моих родителей, что я заставлю Юлиуса, каким образом, сама ещё не знаю, отдать вам половину его состояния или, если вы хотите, даже все. Умоляю вас, возьмите все, всё, что только у нас есть!

- Благодарю вас, сударыня, что вы доставляете мне возможность облагородить своё преступление. Я желаю получить только одну вас.

Ребёнок снова забился в судорогах.

- Послушайте! - попробовала ещё уговаривать несчастная мать. - Если хотите, чтобы я была вашей, спасите моего ребёнка, и я, может быть, полюблю вас хоть за ваше великодушие и благородство. Не могу же я отдаться вам, не любя. Так сделайте, чтобы я вас полюбила.

- Часы все идут, - отвечал Самуил.

- Наконец, - воскликнула Христина, - вы доктор, а это ваша обязанность - спасать страждущих и умирающих. Если вы откажетесь от этого, закон вас покарает.

- Я не доктор, сударыня, напротив, меня могут привлечь к ответственности, если я стану лечить.

Христина помолчала, обдумывая, что бы ещё сказать и сделать по случаю такого упорства. Потом она бросилась ему в ноги.

- Господин Самуил, на коленях умоляю вас, проникнитесь же моим несчастьем! Если вы действительно так любите меня, неужели вы выражаете свою любовь тем, что убиваете моего ребёнка?

- Вашего ребёнка, сударыня!… Да вы же нанесли мне оскорбление устами вашего ребёнка!

- Господин Самуил, умоляю ещё раз: смилуйтесь! Ещё раз умоляю, сжальтесь, умоляю на коленях!…

- Сударыня, попробуйте лучше тронуть этот неумолимый маятник, который все стучит.

Христина вскочила на ноги.

- Ах, какая гнусность! - говорила она в отчаянии, ломая руки. - Ну хорошо же! Я обойдусь и без вас. Доктора теперь скоро приедут. Вы лжёте всё, что осталось только полчаса.

- Да, десять минут тому назад и оставалось полчаса, - перебил её Самуил. - А теперь осталось всего двадцать минут.