Ущелье Самарья, в следующий вторник

В главном зале ресторана «Олений рог» было малолюдно, но граф Карфакс не стал садиться за один из пустующих столов, а повел сына к красиво изогнутой лестнице на второй этаж.

– Там отдельные кабинеты. Нас ждут, – сказал он официанту, и тот пошел впереди.

Лестница вела на балкон, опоясывающий зал почти полностью. На балконе были расставлены небольшие столики, а стены задрапированы тканью. Официант потянул за витой толстый шнур, и за темно-бордовой шторой обнаружилась солидная дверь светлого дерева. Роберт шагнул в нее следом за отцом.

– Добрый день, Алистер. – из-за накрытого стола поднялся высокий джентльмен; эту пышную седую шевелюру и крючковатый нос знал, наверное, каждый житель Бритвальда, хотя бы раз смотревший новости по головидению или в Сети, или хотя бы открывавший газету. Дэвид Гершензон, на протяжении всего правления Кристиана II остающийся министром иностранных дел…

– Добрый день! Вот, познакомься, – Карфакс подтолкнул сына вперед, словно маленького, – мой наследник, виконт Элторп.

Молодой человек протянул ладонь для пожатия и представился:

– Роберт.

– Полагаю, ты мог бы называть меня дядюшка Дэвид, – усмехнулся дипломат, пожимая руку.

– Я попробую, – неуверенно ответил Роберт. На какое-то мгновение он почувствовал себя и в самом деле ребенком, которому позволили посидеть за одним столом со взрослыми…

– Итак, Алистер, что ты хотел обсудить со мной такого, что нельзя было говорить в стенах министерства? – спросил Гершензон, разливая по рюмкам шерри.

– Ну, видишь ли, вопрос на самом деле возник не у меня, а у Элторпа. И я не решился на него ответить.

Гершензон перевел взгляд на Роберта, и тому померещились алые огоньки в зрачках. «Ну-ну, – сказал он сам себе, – теперь еще придумаю, что наш министр иностранных дел не совсем человек, и буду по ночам смотреть кошмары. С вампирами или оборотнями, ага». Отогнав непрошеные ассоциации, он собрался и довольно четко рассказал ту же историю, которую днем ранее излагал отцу.

– Интере-эсно, – протянул Гершензон задумчиво, дергая себя за мочку уха. – И что бы ты, мой мальчик, хотел от меня услышать?

Роберт разозлился:

– Драгоценный дядюшка, а вам не кажется, что я мог бы и не приходить советоваться? Вот прямо сейчас отправлю в Университет заявку на выступление по расшифровке Фестского диска, и завтра же соберу полный Мемориальный зал и публикации по всему миру! И как вы потом будете с Заветной дубравой отношения выяснять, меня не касается!

– Чш-ш-ш! – дипломат приподнял над столом ладонь. – А теперь помолчи, а мы с твоим отцом порассуждаем.

– А что тут рассуждать, – неохотно буркнул граф. – Серебряный лес четко придерживается правил, этого не отнимешь, а вот Дубрава зарвалась совсем, их давно пора охладить. Да и принцесса…

Карфакс осекся и взглянул на Гершензона.

– Да-а, принцесса, – тот с улыбкой отпил глоток шерри. – Ты ведь не в курсе, Роберт, что правитель Заветной дубравы предложил заключить брак ее высочества Маргариты с их младшим ненаследным принцем?

– Не в курсе, конечно. Я все лето… ну, неважно. В общем, не следил за светскими новостями.

– Вот и я о том же самом…

– Но погодите, дядюшка Дэвид… – Роберт начал понимать, о чем идет речь. – Принцессе же только восемнадцать исполнилось, она в этом году поступила учиться, какая женитьба?

– Я даже больше тебе скажу, хотя это и скрывается от широкой общественности: Маргарита учится вовсе не в Высшей школе в Клакаманншире, как было объявлено. Она на факультете магии жизни Академии в Лютеции, и имеет все шансы стать сильнейшим целителем Бритвальда.

– Ага, широкая общественность не в курсе, а Дубрава просто решила, что младшему принцу пора жениться? Действительно, совпадение чистой воды! – У Роберта гора с плеч упала: он понял, наконец, что его триумф, его научное сообщение о расшифровке того, что не могли прочитать лучшие криптографы вот уже две с лишним сотни лет – его доклад состоится.

Министерство иностранных дел только что дало добро на все. Можно говорить правду. Можно давать полную и подробную расшифровку. Можно вслух, на весь мир… ладно, на весь научный мир, но все равно громко и без оглядки на дипломатию заявить о глубоком неуважении к эльфам Заветной дубравы, вымаравшим погибших магов из своей и из мировой истории.

Обед проходил в молчании. Роберту казалось, что десятиминутный разговор вымотал его больше, чем целый день работы на раскопках, а когда он взглянул на отца, то увидел под его глазами темные тени. «Большая политика, Темный ей в глотку! – мысленно выругался он. – Нет, теперь у меня еще больше причин не поддаваться на отцовские уговоры пойти служить к Гершензону. Лопата, раскоп, жаркое солнце и научные споры, ничего более!».

Министр иностранных дел, украдкой наблюдавший за ним, усмехнулся. Его Дар позволял улавливать мысли собеседников – не читать их, как прочел бы квалифицированный менталист, а именно ловить обрывки. Но и обрывка хватило старому интригану, чтобы сказать самому себе: еще пять-шесть лет, и этот молодой человек займется настоящим мужским делом. Политикой и дипломатией.