Ушедшие в никуда

Совершенно забыв о времени в беззаботной болтовне, лишь к вечеру мы въехали в небольшое селение. Нас встречала единственная улица, через которую тянулось нечто, напоминавшее дорогу. Кое-где меж колдобинами здесь виднелся асфальт. Я прочитала название: «Верхний Баскунчак». Сколько раз, проезжая на поезде по бескрайней степи мимо этих мест, я удивлялась одиноким деревьям и немногочисленным верблюдам, лениво жующим свою драгоценную жвачку. На улице нас догнал столб пыли. Через несколько мгновений это местное торнадо превратилось в объезженную «девятку», которая мчалась на нас с немыслимой скоростью. Мы невольно прижались к обочине.

– Местные лихачи, – пояснил Игорь. – Здесь все так ездят. Для нас – ралли, а им привычно. А вот и бабушкин дом.

Два наших «жигуленка», свернув с дороги, въехали во двор и остановились около двухэтажного дома на восемь квартир, отдаленно придававшего селению городской колорит. Но многочисленные сарайчики, летние кухни, палисадники и огородики красноречиво свидетельствовали: мы в селе.

Живя одинокой, состарившейся, но свободной птицей, баба Аня была рада каждому, кто заглядывал к ней на огонек. Мы выкатились из машин непрошеными горошинами, наполняя задорным разговором неприхотливый деревенский быт.

– Ой, Игорек, родной, да откуда же вас столько? Это кого же ты привез? Не скучно будет мне, старой, сегодня. Какие же вы молодцы, что приехали!

Знакомство оказалось искренне теплым. Баба Аня брала каждого из нас за руку и, окидывая добрым взглядом с ног до головы, спрашивала:

– Игорек, а это кто?

– Друзья, баб, друзья. Это Алена, это Надюшка, а это Георгий Евгеньевич. Он у нас доктор. Так что не пропадешь.

– Доктор? – уважительно удивилась баба Аня, и ее глубокие морщинки на щеках заулыбались солнечными лучиками.

– Да, – смеясь, ответил Горик. – Что надо, баба Аня, отрежем, что надо пришьем.

– Ой, не надо мне ничего резать, – забеспокоилась она, – у меня лишнего ничего нет. Вы лучше проходите в дом, располагайтесь, отдохните с дороги, а завтра пойдете гулять.

– Нет, нет, – возразил ей Игорь. – Мы сейчас вещи положим, а сами поедем покатаемся. А вечером шашлык. Готовься.

Побросав вещи, которые превратили квартиру в привокзальную комнату отдыха, мы снова попрыгали в машины, чтобы окунуться в объятия предзакатной степи.

Она не заставила себя долго ждать. Она раскинулась перед нами травотканным самобытным ковром: то соломенно-желтая, покрытая выжженной солнцем колючкой, то зеленовато-бурая от растущих небольшими островками приземистых кустарников, то голубая от горьковатой полыни. И кругом дороги, дороги, дороги… Витиеватой сеткой капилляров избороздили они всю степь в этих местах. Мы выбрали одну. Я уже не роптала на судьбу. Во мне проснулся бродяжий дух, который неустанно звал за собой.

Вдоль дороги все чаще и чаще стали встречаться щиты с надписями: «Внимание! Государственный заказник». Где-то далеко, чуть левее от нас, все яснее прорисовывалась какая-то возвышенность.

– Большое Богдо, – пояснил Игорь.

«Так вот куда мы так долго ехали, – наконец-то поняла я. – Единственная гора в нашей равнинной местности. Как она образовалась? Откуда взялась? Ведь, судя по тому, что мы живем на платформе, это просто невозможно».

В голове кружились мысли, а между тем мы все ближе и ближе подъезжали к горе. Дорога уже вела вверх, когда перед нами вырос очередной щит: «Въезд на гору запрещен. На дороге шипы». Нам ничего не оставалось, как отправиться дальше пешком, поручив машины четырем перекрестным ветрам. Воздух дышал полынью… Дорога петляла по краю пропасти, а у обочины одинокой сиротой рос шиповник. Я посмотрела вниз, вслед убегающим вдаль разломам. Всюду холмы, холмы, холмы… Среди привычной степной желто-серой земли, покрытой не очень щедрой растительностью, они красовались красной глиной. Холмы будто кто-то собрал из разноцветных пластин. Их красное великолепие дополняли то серо-голубые, то почти белые кольца. Они казались пирамидками, которые собирают дети – колечко красное, колечко серое, колечко голубое. Казалось, их плюшевую мантию кто-то смял руками и она легла глубокими грациозными складками на их соленые тела.

– Фундаментом, ядром горы является монолит каменной соли, образовавшийся еще в пермский период истории Земли, задолго до появления динозавров, – негромко сказал Игорь, словно угадав, что я думала о Вечности.

Ветер усиливался, но это не мешало нам подниматься к вершине по пологому склону горы. Она радушно подставила нам свою макушку. Отсюда, с высоты, нам открыл свою душу безбрежный океан астраханской степи. Раскинувшись на сотни километров, он распахнул свои объятья закатному солнцу, одевшись в призрачно-розовый хитон.

– Посмотри туда, – указал мне Игорь в противоположную сторону.

Я повернулась и увидела прямо перед собой большую снежную равнину. Она, искрясь голубизной, сливалась с горизонтом. То ли небо сошло на землю, то ли они слились воедино душой и красками? А может, это лето и зима пришли друг к другу на свидание?