Ушелец

   Как только свет его огоньков слился с горизонтом, над морем сверкнула стремительная звезда. Конрад услышал пчелиный гул антигравов аэротакси. Он вскочил на ноги и громко свистнул.

   Аэротакси изменило курс, описало круг, и опустилось прямо на песок. Конрад подхватил ботинки и поспешил к открывшейся дверце.

    — Куда? — спросили Конрада из светящейся зеленым светом глубины кабины.

    — Ближайший портал с радиусом не менее семи с половиной световых, — ответил Конрад.

    — Сантьяго? — предложил таксист.

    — Подойдет, — Конрад залез внутрь. Сиденье приятно булькнуло, принимая его вес. Оно было чертовски удобным по сравнению с валуном на пляже.

    — Музыку?

    — Не нужно.

   Таксист оказался резвым парнем. Две секунды, — и песчаная коса берега исчезла за хвостовым оперением. Аэротакси мчало, обгоняя звук, над темной водяной пустыней, — пока Конрад спал на пляже, погода переменилась, ветер стих. Штилевое море застыло, будто краски мариниста на фактурном полотне, и лишь ленивые проблески лунной дорожки оживляли его поверхность. Восток становился все ближе и ближе, а бледная полоска света на горизонте — шире и явственней.

   В кабине было тихо. Сквозь обшивку сиденья ощущалась убаюкивающая вибрация антигравов. Пахло сиренью и почему-то морской капустой.

    — Когда точки осознали себя треугольником и развернули плоскость, — начал таксист, — грибница родила мозг. К мозгу через пространство потянули нити другие грибницы, и так возникла разумная Всеобщность. С тех пор, споры путешествуют между мирами, открывая им путь во Всеобщность. Разум растет и развивается...

    — Я слышал эту историю, — перебил Конрад, — на Земле грибница уже накопила массу для подсоединения планеты к вашей Всеобщности, — добавил он не без склизкой нотки брезгливости в голосе.

   Таксист пристально поглядел на Конрада: выпустил из-за подголовника сиденья ложноножку, вырастил на ее конце огромный синий глаз и изучил человека.

    — Споры хорошо принялись на вашей земле, — сказал он, то ли оправдываясь, то ли укоряя. Глаз глядел на Конрада, не мигая. В его зрачке, как в калейдоскопе, или, скорее, как в заправленном глицерином ночнике, переливались цвета, рождались и умирали снежинки гипнотических узоров.

    — Ну, кто-то приходит, а кто-то уходит, — ответил Конрад и отвернулся.

   Таксист издал кашляющий звук, спрятал глаз и заговорил уже другим голосом: звучным, вибрирующем. Видимо, перестроил себе гортань.

    — Всеобщность размышляет о балансе. На Земле могут жить и пользоваться ее водными и атмосферными ресурсами полтора миллиарда человек или пять миллиардов спор Обигура, — самоназвание своей расы таксист произнес по правилам собственной фонетики. Не при помощи языка, губ и зубов, как человек, а буквально вырыгнув слово из себя.

   Конрад промолчал.

    — Всеобщность любит, — продолжил тогда таксист, — Всеобщность делает. Когда на мир Обигура упала луна, всеобщность показала грибнице, куда посылать споры. Миры людей, ххта и кухаракуту взрастили грибницы. Всеобщность добра.

    — Не спорю, — вздохнул Конрад и подумал о той сумме, что положил на его счет Фонд Обигура. Пообещал положить. За то, что он, ветеран освоения космоса, генетически модифицированный для выживания на планетах с агрессивной внешней средой, вернувшись после тридцатилетней работы в Большом Космосе на Землю, покинет ее навсегда. Тем самым, освобождая место для жизни и размножения пяти с кусочком негуманоидных существ. Для сверхкосмической Всеобщности это был само собой разумеющийся размен. Правильный, логичный, этичный. Размен, одобренный и поощряемый правительством Солнечной Федерации. И не удивительно почему: кому захочется пререкаться с расой, сумевшей тайно вырастить у тебя под ногами биологическую бомбу, эту так называемую «грибницу». Расой, поглотившей своей Всеобщностью более двух десятков планет.

   « — Земля станет заповедником, неприкосновенной планетой. Так прописано в программе развития центральных планет Солнечной федерации на 2314 — 2330 годы. Восемьдесят процентов ее населения будет переселено на колонии. В этом мире вы можете рассчитывать только на работу егерем. Однако Фонд Обигура делает вам предложение... позвольте мне рассказать, не отказывайте сразу, ведь сегодня вы все еще имеете возможность выбирать...

   Это была не голограмма. Это был человек из плоти и крови. Коротышка-живчик в старомодном деловом костюме. Пятно... На его виске виднелось лиловое пятно. Конрад сразу обратил на него внимание. Темное, как гематома, влажное на вид. И какое-то... как гниль на яблоке. Кажется, надави пальцем в этом месте и он без всякого сопротивления уйдет глубоко в черепную коробку...

   Потом ему объяснили, что подобные пятна — это внешние проявления грибницы.

    — Позвольте мне помочь вам вернуться к той жизни, к которой вы привыкли. И за не малые деньги. Позвольте...»